В это время в лесу появилась конная разведка. Оказалось, на подходе к городу находятся два корпуса: 11-й танковый генерала Ющука и 2-й кавалерийский — генерала Крюкова. Обстановка складывалась сложная. Немцы пока не обнаружили наши самоходки, хорошо замаскировавшиеся в зеленом кустарнике, и я решил, сколько будет возможно, не открывать себя, чтобы выиграть время, дать возможность танкистам подойти и развернуться в боевой порядок.
Гудели танковые моторы немецких танков с севера. Гудели и моторы наших танков с юга. А мы — притаились и ждали. Бронированная армада врага быстро приближалась. Подпустили мы вражеские танки метров на пятьсот. Больше медлить было нельзя!
— По танкам врага! Огонь! — скомандовал экипажу и батарее.
Прогремел выстрел Сергея Быкова! Сразу за ним — еще из трех орудий! Вспыхнули четыре танка противника! Остальные от неожиданности остановились. Но тут же опомнились и ударили ответным залпом! Теперь, уже без моей команды, каждый экипаж самостоятельно вел огонь. Успел увидеть, как самоходка Ветошкина зажгла еще один танк, и тут сильно тряхнуло, опоясав пламенем, нашу самоходку, я почувствовал сильный удар в голову и потерял сознание...
* * *
Первый раз после ранения я на мгновение пришел в себя на окраине Выгляндувки, меня перекладывали из конной повозки в санитарную машину. Помню, что видел Шулико, врача Григорова, санинструктора Надю Наумову, и опять потерял сознание.
Окончательно я очнулся лишь утром следующего дня. Кто-то тронул меня, и я открыл глаза: лежу на соломе в каком-то сарае, вокруг раненые и рядом сидит, улыбается Павлик Ревуцкий, это он прикоснулся ко мне. Пожали друг другу руки, но сказать я ничего не мог, так как рот у меня не открывался.
— А я тоже в этом госпитале, я тебя не мог найти, — начал рассказывать Паша, — только с помощью медсестры по номеру в списках тебя отыскали. Слава богу, экипаж тебя успел вытащить. Очень рад, что ты живой!..
Я достал из кармана зеркало, посмотрел, нижняя челюсть пробита осколком, и контузия большая, из-за чего сильно опухло лицо, глаза стали красными от кровоизлияний. Понятно, почему Павлик не нашел меня, действительно, трудно было такого узнать!
— Этот комбат или самодур, или пьян был, если бросил батальон на верную гибель! — с гневом продолжал Павлик, тоже получивший несколько осколочных ран. — Новоиспеченный майор! Видно, в генералы метит! Это ж надо, потерять больше половины батальона! И две наших самоходки из-за него сгорели! Если б это не первый у него раз, могли бы привлечь за такое!
Возмущение друга взволновало меня, и я зашамкал сквозь разбитые зубы, заставляя напрягаться своего собеседника:
— Так, Павлик, так! Если б не батарея, потерял бы весь батальон. Вот тогда бы его привлекли к ответственности... да заодно и нас, мол, плохо атаку поддержали.
Примерно через час мы расстались, записав друг другу адреса, меня эвакуировали дальше в тыл. И удалось нам встретиться с Павлом Даниловичем ровно через двадцать лет.
Я и сейчас скажу: на его совести, на совести этого комбата, и страшные потери в его батальоне, и гибель Феди Беляшкина, и сгоревшая самоходка Паши. Жаль, не запомнил тогда его фамилии. Разве мы думали об этом?!..
* * *
В свой полк, как это случилось и после первого ранения, я уже не вернулся, поэтому скажу несколько слов о его дальнейшем боевом пути и судьбах однополчан.
После моего ранения полк продолжил освобождение Польши, а затем и Германии. В августе-сентябре сорок четвертого участвовал в боях за Польскую Прагу, после чего был переведен из 47-й армии в 9-й мехкорпус 3-й гвардейской танковой армии. В составе 9-го мехкорпуса полк и провоевал до конца войны: в январе сорок пятого сражался за Намыслув, в феврале — за Гейнау и Явор, в апреле сорок пятого — за Берлин.
Собирая материал для книги, я работал в архиве Министерства обороны, но там по 1295-му Ковельскому Краснознаменному полку не оказалось почти никаких документов. Сохранились в основном финансовые отчеты и несколько рапортов. Те материалы, которые мне удалось прочесть, вызвали у меня сомнения в достоверности приведенных в них данных. В отзыве о боевых действиях 1295-го самоходного артиллерийского полка (сап) в составе 129-го стрелкового корпуса (ск) 47-й армии говорится:
«...За период боев с 16 июля по 6 сентября 1944 года 1295-й сап нанес следующий урон противнику: уничтожено танков противника 20, самоходных орудий 14, орудий разного калибра 45, орудий 152-мм (у немцев были орудия 150-мм — В.К.) и 87-мм (у немцев были 88-мм — В. К.) 12, пулеметов 61, минометов 8, уничтожено до 800 человек гитлеровцев, автомашин с грузами 74, повозок с грузами 50, мотоциклов 10. Кроме того, личным составом полка взято в плен 14 немецких солдат и один офицер.
Командир 129-го ск гв. генерал-майор Аношкин.
Начальник штаба полковник Горшенин».
Потери противника преувеличены здесь в несколько раз, особенно по танкам и самоходным орудиям, дабы отрапортовать о собственных боевых успехах и тем увеличить количество награждений и рост в чинах. Да и зачем достоверные данные тем, кто сочинял реляции, схоронившись в землянках в три наката.
Если за бои в составе 129-го стрелкового корпуса полк получил почетное наименование «Ковельский» и был награжден орденом боевого Красного Знамени, то за бои в составе 9-го мехкорпуса получал только благодарности, хотя воины полка дрались мужественно и полк нес большие потери.
Был тяжело ранен замполит подполковник Рудаков Николай Алексеевич, 21 декабря 1944 года он скончался в госпитале.
Погиб в бою за город Пасек легендарный механик-водитель моего экипажа Яков Петрович Михайлов. К тому времени он имел уже четыре боевых ордена.
Очень тяжело был ранен заряжающий нашего экипажа старшина Сергей Мозалевский и, видимо, вскоре скончался, так как на письма не отвечал.
Наводчик старшина Сергей Быков тоже получил тяжелое ранение, но выжил. После увольнения из армии долгие годы работал машинистом тепловоза. Мне удалось с ним повидаться. А в 1990 году хоронили мы Сергея Григорьевича Быкова на станции Шаля Свердловской области под паровозные гудки.
Многие годы я упорно разыскивал боевых друзей, но зачастую найденный наконец адрес приносил известие, что твоего товарища уже нет в живых. В разное время ушли из жизни зампотех полка Базилевич, начтыла Черняк, Сергей Бакуров — командир 2-го взвода, зампотех батареи Силантий Журбенко, Ваня Пятаев — механик-водитель Ревуцкого.
Полковник медслужбы в отставке Григоров живет сейчас в Солнечногорске. Некоторые однополчане ныне оказались в других странах. Полковник в отставке Шулико живет в Киеве. Полковник в отставке Павел Данилович Ревуцкий жил в городе Белая Церковь, но 2 мая 1998 года его не стало. Бывший начразведки полка Марченко живет в Харькове, сейчас он подполковник в отставке. Судьба разбросала однополчан, и на встречу надеяться не приходится.