2-я и 4-я Особые бригады генерал-майора М.К. Дитерихса отправлена была через Архангельск, Ледовитый и Атлантический океаны и высадилась в Шербуре. А из Франции она была отправлена на Салоникский фронт.
3-я бригада генерала Марушевского, высадилась тоже в Шербуре и, объединившись с 1-й бригадой, составила единую Особую пехотную дивизию под общим начальством генерала Н. Лохвицкого.
(Кстати, именно в этих русских экспедиционных войсках в звании рядового сражался Родион Малиновский, будущий маршал, министр обороны Советского Союза с 1957-го по 1967-й год.)
Наши солдаты, в тысячах километрах от родины, в рядах чужих армий, покрыли себя славой, о которой почему-то не принято сегодня вспоминать.
«Дивизия Лохвицкого участвовала с отличием в апрельском наступлении 1917 года у Реймса и понесла большие потери. 5183 человека. Наступление у Арраса. 1-й и 6-й Особые стрелковые полки получили французские «военные кресты» на знамена. Остатки их осенью бунтовали и были интернированы, а из офицеров и верных воинскому долгу солдат был сформирован особый русский легион, названный Легионом Чести.
Легион Чести — единственный обломок гранитной русской скалы в бурном море грандиозных сражений восемнадцатого года — победно пронес свой значок и русское имя сквозь огонь двадцати сражений о Эны до Рейна. Этот последний русский батальон под командованием туркестанского стрелка полковника Готуа первый из всех союзных армий Фоша прорвал знаменитую линию Гинденбурга» в сражении с 1-го по 14 сентября при Терни-Сорни и 16 декабря 1918 года вступил в Майнц. Полковник Готуа — «черный полковник», как называли его французы — в свое время, служа в рядах 8-го Туркестанского стрелкового полка, взял штыковым ударом господский двор Боржимов. (…)
В ноябре 1916 года 2-я бригада генерала Дитерихса рванула казавшиеся неприступными германо-болгарские позиции и взяла Битоль, положив на своей крови начало грядущего освобождения Сербии. Геройская бригада вся легла в этом победном бою, и когда пришло приказание выйти в резерв, исполнить его было уже некому. Сменившие русских стрелков французские егеря могли только отсалютовать полю, где недвижно на своей последней и вечной позиции лежали битольские победители. Так погибла 2-я Особая бригада русской армии — единственная воинская часть во всем мире, ни разу не отступавшая за свое существование!»
Эти слова принадлежат русскому историку А. Керсновскому, который иногда и бывает не совсем точен в датах и фактах, но литературный стиль каждой строчки его исследований способен наполнить сердца русских патриотов гордостью.
Разве можно забыть, как время Грюнвальдской битвы в 1410 г. именно три смоленских полка под командованием Юрия Мстиславского в критическую минуту отразили атаку рыцарской конницы Валенрода и дали время перестроиться своим литовским, польским и татарским союзникам для нанесения решающего удара!
Наверное, нетрудно представить радость англичан Веллингтона, уже практически проигравших битву при Ватерлоо, когда на фланг торжествующих французов обрушились подошедшие пруссаки Блюхера.
Но для самих солдат военные союзы, кроме трогательных примеров взаимной поддержки, сплошь и рядом преподносили неприятные сюрпризы.
Одни и те же прусские солдаты в одном ряду с русскими сражались против французов при Прейсиш-Эйлау, затем вместе с французами приняли участие в походе на Россию, а потом вновь объединились с русскими для разгрома Франции.
Причем наши соотечественники рассчитывали, что немцы, превращенные Наполеоном в вассалов и идущие в Россию из-под палки, против воли, будут воевать неохотно и плохо. Но русские просчитались. Немцы дрались яростно и особенно отличились в грабежах.
Современники свидетельствовали: «Особенно свирепствовали немцы Рейнского союза и поляки: с женщин срывали платки и шали, самые платья, вытаскивали часы, табакерки, деньги, вырывали из ушей серьги… Баварцы и виртембергцы первые стали вырывать и обыскивать мертвых на кладбищах. Они разбивали мраморные статуи и вазы в садах, вырывали сукно из экипажей, обдирали материи с мебели. (…)
Под словами «французы в 1812 году» в России понимают всю массу войск, собранных в Европе, все ««двенадесять язык», составлявших «великую армию»; что касается собственно французов, я должен сказать, что в памяти большинства русских, оставивших рассказы об этой эпохе, они, несмотря на самые бесцеремонные расстреливания, казались более великодушными, чем их союзники, особенно баварцы и виртембергцы. Поляки были также очень жестоки, но они сводили с русскими старые счеты, тогда как неистовства швабов трудно не только оправдать, но и объяснить».
Впрочем, «ловить рыбу в мутной воде» военных союзов было принято на протяжении веков, и довольно часто это удавалось с неплохим результатом.
В Китае начиная с середины 30-х и до 1949 г. действовали две вооруженные силы: армии коммунистов и националистов. Сражаясь с японскими оккупантами, они практически никогда (за редкими исключениями) не прекращали боевых действий друге другом. СССР делало ставку на коммунистов Мао Дзэдуна, а США симпатизировали националистам Чан Кайши. Однако военная ситуация порой складывалась так, что и Москва и Вашингтон были вынуждены оказывать военную помощь и тем и другим.
Особо удачливым в этом отношении оказался Чан Кайши. Он воевал советскими и американскими самолетами и танками, а в штабе его армии находились не только советские и американские советники, но и военные специалисты из гитлеровской Германии, считавшейся союзником Японии по Антикоминтерновскому пакту от 25 ноября 1936 г. (!).
Третьи страны нередко играли на противоположных политических целях, которые преследовали союзники могущественных военных блоков.
Так, например, нарком иностранных дел СССР В. Молотов вспоминал о случае, произошедшем после оккупации Ирана советскими и британскими войсками. «В Тегеране в 1943 году Сталин пошел на прием к юному шаху Ирана — тот даже растерялся. (…)
Мы вместе со Сталиным были у иранского шаха Мохаммед-Реза Пехлеви. Мы вместе были. Не совсем он понял этого шаха, попал в не совсем удобное положение. Он сразу пытался шаха в союзники получить, не вышло. Сталин думал, что подействует на него, не получилось. Шах чувствовал, конечно, что мы не можем тут командовать, англичане, американцы рядом, дескать, не отдадут меня целиком Сталину».
Союзников зачастую использовали не только для достижения общей цели, но в собственных интересах, порой с немалым риском отдалить достижение этой общей цели.
Как известно, в годы Второй мировой войны СССР просил, требовал, не останавливаясь перед угрозами, у США увеличения военных поставок и открытия второго фронта. Поставки осуществлялись, и их объем постоянно возрастал. Но далеко не сразу Америка оказалась втянутой в войну. Боевые действия для США начались лишь с нападением японцев на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 г.
Это нападение было очень своевременным для Советского Союза: немцы стояли под Москвой, и над Дальним Востоком сохранялась угроза японского вторжения, сковывая дивизии Советской армии. После начала войны на Тихом океане стало ясно — японцы на СССР не нападут.