В общем, я решила не искушать судьбу, а предупредить Нелли заблаговременно. Я позвонила в «Гиппократ» и, радуясь, что застала ее, тут же выпалила:
— У меня ЧП, поезжай прямо к Клавдии, я к трем буду там. Аким и Маруся проводят.
— Очень хорошо, что ты не расстаешься с этими чокнутыми, — ответила Нелли. — Я задержусь на час, так что начинай без меня.
— Как на час? — возмутилась я. — Не хочешь ли ты сказать, что приедешь в четыре?
— Да, раньше не получится. У меня вызов в больницу.
— Нет, кто из нас филонит? И так всегда. Совесть, как ни странно, проснулась в Нелли.
— Может, перенесем стирку на завтра? — виновато спросила она.
Я разочаровала ее.
— Не выйдет. Клавдия уже замочила белье.
— Но я, честное слово, раньше четырех не смогу. Еду в клинику снимать депрессию у смертельно больной.
Подумать только, что умеет делать наша Нелли.
На что она способна. Снять депрессию у смертельно больной. Сам Господь Бог не взялся бы за такое, а Нелли — запросто. Легко и весело. Только плати.
— Ладно, — успокоила я ее, — иди снимай. Мне все же легче, чем твоей больной. Когда упаду от непосильного труда и начну умирать, не придется бегать по психотерапевтам. Ты всегда под рукой. Просто придешь и быстренько снимешь любую депрессию. Какое счастье умереть без депрессии!
— Иди к черту, — обиделась она.
И я пошла к Акиму. Маруся развлекала меня сценами из их личной жизни. По дороге мы завернули в магазин и купили бутылку «Абсолюта». Маруся не положила ее в кулек, а торжественно понесла в руках, нежно прижимая к груди. Идущие навстречу мужчины ласкали ее взглядами, и непонятно было, кому они больше рады: бутылке, Марусе или ее выдающейся (во всех смыслах) груди.
Какой все же хороший парень Аким, добрый и великодушный. Увидев Марусю, он не стал кобениться и набивать себе цену, как другие, а обнял подругу, поцеловал, взял из ее рук «Абсолют» и спросил:
— А как же буфет?
— Ты мне дороже, — призналась Маруся.
— Ребята, — сказала я, — у меня большая Клавина стирка, так что не обессудьте, если уделила вам мало внимания.
— Мы тебя проводим, — благородно откликнулся Аким.
Меня внезапно одолела скромность.
— Я на такси.
— Мы тебя проводим до такси, — сказала счастливая Маруся.
Я согласилась и потом, уже из машины, долго смотрела, как они махали мне вслед, обнявшись, словно два голубка: большая Маруся и маленький Аким.
Хорошо, что я умею радоваться чужому счастью. Это очень обогащает жизнь.
Во двор Клавдии такси въехало, когда на часах было сорок минут четвертого. Не обращая внимания на столпившихся у лавочки людей, я, не дожидаясь лифта, понеслась на пятый этаж. Минут пять безрезультатно жала на кнопку звонка, потом раскрыла сумочку и достала ключи. Открыв дверь, я вошла в квартиру и, к удивлению своему, застала стирку в самом разгаре. Клавдии же не было нигде.
«Куда она могла пропасть? — насторожилась я. — И почему начала стирку, не дожидаясь меня? На нее это не похоже. А на месте ли ее домашний халат?»
Я бросилась в спальню, перерыла все в одежном шкафу, но в скудном гардеробе Клавдии халата не наружила.
«Не могла же она выйти на улицу в домашней одежде, — подумала я, растерянно присаживаясь на Диван. — И почему не оставила записки? Значит, мучилось что-то из ряда вон, то, что вынудило нашу yравновешенную Клавдию, забыв про все на свете, нестись бог знает куда. Может, что-то связанное с ее Димой?»
Скрип входной двери отвлек меня от раздумий.
— А тут открыто, — услышала я голос соседки. — Проходите, поглядите.
Я бросилась в прихожую и обмерла. Соседка не одна. Рядом с ней топтались двое мужчин: один в гражданском, другой в милицейской форме, если не ошибаюсь — в чине капитана.
— Кто вы такая? — строго спросил меня гражданский.
Не успела я открыть рта, как соседка Клавдии — препротивнейшее создание — опередила меня.
— Это Сонечка, сестрица несчастной, двоюродная, — заговорщически кивая мне, проговорила она и скорбно поджала свои ехидные губки.
Мне не понравилось, что эта неотесанная баба так фамильярно называет мою исключительно утонченную и аристократичную Клавдию несчастной, а меня Сонечкой. Я уже собралась одернуть ее, но строгий вопрос капитана мне помешал.
— Как вы попали в квартиру?
Я опешила. Да что здесь происходит, в конце концов? По какому праву такой допрос? Ох, я сейчас им покажу!
Но пока я собиралась, вредная соседка опередила меня и на этот раз.
— Сонечка помогала Клавочке вести хозяйство, ну, прибраться там, постираться…
— Прислуга, что ли? — спросил гражданский, скептически рассматривая мое модное платье и туфли на высоких каблуках.
— Что-то вроде, — кивнула соседка. — Поэтому Клавочка дала ей ключи.
Я вскипела.
— Да что вы тут городите такое! — завопила я. — Никакая я не прислуга. У меня два высших образования, не считая прочих глупостей.
— А зачем пришли? — хитро щурясь, поинтересовался капитан.
— Стирать белье.
— Значит, прислуга, — констатировал гражданский. — Что ж, пойдем осмотрим квартиру, — обратился он к капитану.
— По какому праву, хотелось бы знать? — возмутилась я.
Гражданский снисходительно взглянул на меня и веско произнес:
— По праву службы. А вы, гражданочка, оставайтесь на месте и ничего не трогайте. Ваших отпечатков в квартире нет?
— Моих? Да сколько хотите. Не удивлюсь, если вы не найдете отпечатков хозяйки, — начала было я, но тут мне сделалось дурно.
Ну и позднее же у меня зажигание. Клавдии нет, зато пришли эти, из милиции, а я как дура отвечаю на их вопросы вместо того, чтобы задавать свои.
— Что с Клавдией? — спросила я.
Соседка, дико вращая глазами, взвыла:
— Дак вы не знаити?
— Нет, конечно, я только что вошла.
Капитан и гражданский посмотрели на меня совсем другими глазами.
— Несчастный случай, — сочувственным голосом сообщил гражданский.