– В него можно влюбиться?
– Ты влюблена в шехзаде Мустафу?!
– Нет, что вы! Я просто оцениваю его как мужчину.
– Михримах, прекрати говорить глупости. Повелитель дал тебе слишком много воли.
Почуяв, что дело может закончиться плохо, Михримах быстро зашептала матери:
– Это не для меня! В него влюблена Эсмехан Султан.
К тому времени они почти поравнялись с Мустафой. Игнорировать двух султанш сразу Мустафа не мог. Не мог, не имел права, все же перед ним была главная султанша… Но сделал это, он продолжил говорить с Хадимом-пашой, в то время как сам паша склонил голову перед султаншей.
И тут же поплатился. Голосок Михримах зазвучал громко и, как всегда, насмешливо.
– Шехзаде Мустафа, вы стали плохо видеть?
Мустафа только зубами заскрипел от наглости сестрицы, но вынужден был хотя бы кивнуть султанше.
– Хуррем Султан… Михримах Султан… Извините, я действительно вас не заметил, беседуя.
Всем своим видом шехзаде давал понять, что не заметить такую мелочь, как Михримах, нетрудно. Но Михримах этим не возьмешь; пользуясь тем, что большинство находившихся поблизости придворных обернулись или хотя бы прислушались, она также звонко продолжила:
– Хвала Аллаху! А то я забеспокоилась, что вы в своем санджаке совсем забыли правила приличия. Если вас, конечно, им вообще учили…
Зеленые глаза смотрели с вызовом.
Не давая брату опомниться, она тут же поинтересовалась:
– Вы завтра едете верхом, как пожелал Повелитель?
– Я еще не знаю. Возможно. – Мустафа откровенно злился из-за невозможности ответить ей резко. – Извините, султанша, у меня дела. Хуррем Султан…
Михримах бросила ему вслед:
– Мне сказать отцу, что вы не желаете кататься с ним и шехзаде?
Чертова девчонка! Мустафа даже зубами заскрипел. Знала, чем взять. Отказаться от приглашения Повелителя нельзя, это оскорбление султану. Обернулся:
– Я такого не говорил. Я сказал, что пока не знаю.
Михримах кивнула.
– Хорошо, я передам, что вы пока думаете, принять ли приглашение Повелителя.
Роксолана почти потащила дочь подальше.
– Хватит уже злить его, Михримах.
А вслед им неслось:
– Я поеду!
Михримах довольно кивнула.
– Вот теперь я точно знаю, что он поедет. Это чтобы не тащить зря Эсмехан, она, конечно, уже уверенно сидит в мужском седле, но не очень его любит.
– Что?! Ты и Эсмехан посадила в мужское седло?!
Михримах только плечами пожала.
– В женском она сидела и без нас с Рустемом-пашой.
Роксолана только вздохнула.
– Повелитель знает?
– Нет, мы сейчас ему об этом сообщим…
– Михримах, – зашипела мать, – закончится тем, что тебя саму посадят под замок.
Принцесса остановилась, ее бровь надменно приподнялась.
– Валиде, как вы думаете, зачем Повелитель позвал и меня кататься? Чтобы показать этим олухам шехзаде, и Мустафе в том числе, что прекрасно держаться в седле может даже девушка. Чтобы пристыдить их. А если и Эсмехан справится, то Селиму останется только рвать на себе волосы от позора.
– Он плохо ездит?
– Он ленивый тюфяк! Хорошо, что ему не грозит стать султаном, иначе империя просто заснула бы от такого падишаха. Вы поможете мне убедить Повелителя, что Эсмехан стоит ехать в мужском седле.
Эти переходы тоже в стиле Михримах. Роксолана только покачала головой.
– Кто возьмет тебя замуж…
– Тот, кого я сама выберу! – объявила строптивая принцесса.
У султана в это время был Рустем-паша. Услышав, что пришли Хуррем Султан и Михримах Султан, Повелитель кивнул:
– Гель! (входи)
Он тепло приветствовал жену и дочь, улыбнулся, кивая на Рустема:
– Мы как раз говорили о завтрашней поездке. Твоей лошади уже залечили ногу, но обещай не пускать ее галопом, чтобы не вылететь из седла.
– Хорошо, отец, – подластилась Михримах. – А вы обещайте, что Эсмехан тоже сможет поехать с нами…
– Пусть едет, я буду рад видеть племянницу, – рассмеялся султан и тут же получил продолжение.
– …в мужском седле.
Роксолане показалось, что только привычка скрывать свои эмоции и держать руки сложенными на виду не позволила Рустему-паше схватиться за голову.
– В мужском седле?! – ахнул Сулейман.
– Повелитель, она прекрасно держится. Конечно, не как я или Мехмед, но получше Селима. Пусть братцу станет стыдно, глядя на принцессу.
– Кто ее научил ездить верхом в мужском седле? – Султана не собьешь льстивыми речами, хотя разумность рассуждений дочери он отметил.
– Я! – объявила Михримах, твердо глядя в лицо отца.
– Ты?
– Я, Повелитель.
Но глаза Сулеймана смотрели требовательно, он очень не любил лжи. Пришлось со вздохом добавить:
– Ну, и Рустем-паша помогал… советами! – Михримах посмотрела на Рустема с вызовом; мол, без твоих советов могла бы и обойтись.
Султан не выдержал:
– Хуррем Султан, ты ошибочно родила это создание девочкой. Ей следовало быть шехзаде. Иди, не мешай мне.
– Так Эсмехан едет? Михримах упертая, если что-то задумала, лучше согласиться. Даже Повелителю.
Тот притворно вздохнул:
– Если она свернет себе шею, виновата будешь ты. Идите уже, мне нужно поговорить с Хуррем Султан.
Дождавшись, когда за дочерью и Рустемом-пашой закроются двери, Сулейман вздохнул уже не притворно:
– Хуррем, за кого ее можно будет выдать замуж? Язык словно жало.
– Она сегодня сказала, что только за того, кого выберет сама.
– Она выберет…
Рустем за пределами кабинета Повелителя осторожно поинтересовался:
– Султанша, зачем вам нужна Эсмехан? Действительно чтобы укорить шехзаде Селима? Но он не раз видел, как ездит принцесса.
– Это не мне нужно, это ей.
Михримах ходит так, что только накидка за спиной развевается. Конечно, рядом с матерью или кем-то из женщин она выступает степенно, но Рустема-то можно не стесняться, он свой.
– Ей? А ей зачем, похвастать перед Повелителем?
– Нет, перед…
Михримах вовремя прикусила язычок, остановилась, сверкнула зелеными глазами на своего наставника:
– Это женские тайны, паша!