– Как вы назовете малышку?
– Хюмашах. Мы с Эсмехан договаривались дочерей назвать этим именем.
Рустем посмотрел на пухлое личико крохи, которая, насытившись, заснула, заглянул в счастливые глаза жены. Поцеловал ее в голову:
– А ты боялась…
– В следующий раз будет сын! – объявила принцесса.
Рустем рассмеялся:
– Придется выполнять.
Материнство не слишком изменило принцессу, она довольно скоро вернулась к своему прежнему насмешливо-вызывающему тону, причем не только с мужем.
Скучающая султанша пыталась занять себя чем-нибудь. Теперь ей не позволялось кататься верхом, стрелять из лука и заниматься прочими интересными, но мужскими делами.
Вдруг захотелось быть полезной.
Да, даме положено заниматься благотворительностью. Нужно сходить к кому-то из жен пашей и поговорить на эту тему. Хуррем Султан активно занимается этим делом, у нее даже Фонд, Михримах немного помогала, пока не надоело. Нет, в материнском Фонде она участвовать не будет, нужно придумать что-то свое.
Немного поразмышляв, Михримах решила отправиться к жене Хадим Сулеймана-паши Айше, с которой была знакома. Кажется, она занимается благотворительностью. На всякий случай отправила к ней евнуха с запиской, что хочет прийти и поговорить.
Тот вернулся быстро, не успела и собраться. Айше с восторгом сообщала, что у нее как раз собрались приятельницы, которые будут очень рады видеть султаншу и побеседовать.
Ко времени возвращения евнуха Михримах давно передумала, но теперь ничего не оставалось как пойти.
Женщины действительно были в восторге; все три гостьи щебетали без умолка, как канарейки в клетке, столь же разряженные и украшенные. Разговор шел ни о чем. Сообщали, что кому приснилось, какие слухи ходят о ком из отсутствующих, какая будет погода этой зимой и куда лучше уехать отдохнуть. Чей супруг что подарил или обещал подарить… Кто чем объелся…
У Михримах голова заболела уже после первых десяти минут. Попыталась перевести разговор на благотворительность, услышала только заявления, что она необходима, и предложение внести деньги для раздачи милостыни во время Рамадана или на новые скамьи для мужчин в одной из мечетей.
Но разговор тут же вернулся к простому щебетанию. О пустом болталось явно легче.
Отговорившись головной болью, Михримах поспешила покинуть шумный дом и отправилась к матери.
У Роксоланы все иное, как везде в султанских покоях, тихо, словно никого нет. Неподвижные, словно деревянные (она слышала о таких даже каменных!) фигуры дильсизов вдоль стен, бесшумно передвигающиеся в мягких чувяках евнухи, тихие и незаметные, словно бесплотные, несмотря на яркую одежду, служанки, двери, которые никогда не скрипят…
В кабинете тоже разговор вполголоса, если плохо слышишь, останешься в неведении.
Попыталась прислушаться, вникнуть, но быстро заскучала. Султанша обсуждала с новым архитектором Синаном какие-то особенности планировки больницы в Эдирне. В углу переписчица скрипела каламом… И ветерок чуть колыхал легкую занавеску. Все! Остальное бесшумное, неподвижное, застывшее.
Но Михримах пересилила себя, прислушалась, пытаясь разобраться, что к чему в этих линиях и картинках. Поняла, но только не поняла, зачем это матери. Синан строит, он знает как; к чему вмешиваться?
В кабинет пришел главный евнух Аббас-ага, попросил султаншу посмотреть работы девушек-белошвеек, отобрать для дворца и посоветовать, что вышивать, а что нет.
– А Иннам-калфа не может этого сделать?
– Она больна третий день, султанша.
– Хорошо, я посмотрю, только освобожусь, – вздохнула Роксолана и вдруг попросила: – Михримах, посмотри ты.
Принцесса согласилась и больше часа с увлечением отбирала готовые вышивки, разглядывала рисунки для будущих, давала советы.
– Султанша, может, вы бы могли помогать советом, пока калфа болеет? И в другое время тоже, у вас прекрасный вкус, сразу посоветовали, что с чем сочетается.
Несмотря на приятную лесть, хотелось возмутиться: вот еще, она будет выполнять обязанности калфы! Может еще и пол мести или хаммам топить?
Но вспомнила, что сегодня пытается вести праведную жизнь, согласно кивнула:
– Только не каждый день. У меня много других дел.
– Раз в неделю можно?
Михримах опрометчиво обещала.
Девушки обрадовались:
– Мы подготовим все, соберем и будем ждать!
Великодушной быть приятно, к тому же это не требовало больших усилий и оказалось даже интересно.
Неужели с рабынями интересней, чем с женами пашей?
К вечеру Михримах просто устала, потому, лишь уложив спать Хюмашах, отправилась в постель и сама.
За следующие пару дней она умудрилась надавать и других обещаний – что-то посмотреть, что-то посетить, кому-то помочь, куда-то сходить. Неделю крутилась, словно ошпаренная. Помощь требовалась всюду, и это начало надоедать.
Эсмехан со смехом посетовала:
– Ты весь Стамбул обежать собираешься? Не стоит столько брать на себя.
Михримах только фыркнула в ответ:
– Я все успею!
Но в очередное утро проспала, и ждавшие султаншу девушки потеряли время напрасно. И в больницу забыла приказать купить новые одеяла. И в школу для девочек не пошла.
Копились недоделанные дела, копилось раздражение.
У Роксоланы в кабинете в очередной раз застала Рустема, беседующего с Синаном и… Эсмехан. Рустем внимательно слушал, что говорит Эсмехан. Синан кивал, что-то показывал.
Когда Михримах предложила помощь в отборе изразцов, от нее просто отговорились, поблагодарили, но напомнили, что она еще не просмотрела рисунки, которые должна была посмотреть вчера.
– Я была занята другим!
– Давайте мы сейчас посмотрим. Михримах Султан, у вас найдется сейчас минутка, там немного рисунков.
Пришлось согласиться, они действительно быстро отобрали подходящие для изразцов рисунки, отдали Синану. Тот поблагодарил, но так, словно это была заслуга лишь Эсмехан.
Так повторялось не раз. Постепенно Михримах перестала рваться на части и что-то обещать, просто делала то, что хотелось сейчас. Приходила что-то посмотреть, отобрать, но и только.
Результат не замедлил сказаться: ее перестали воспринимать всерьез, как она сама не воспринимала щебет жен пашей у Айше Хатун в гостях.
Однажды Михримах прорвало. За два дня до того Рустем возил ее на строительство, султанша попыталась что-то советовать, вокруг кивали, пряча усмешку. Это было понятно: она ничего не смыслила в том, во что пыталась сунуть нос. Но сегодня они отбирали подарки для праздника в приюте, Михримах обещала завтра все выкупить и привезти. Ей вежливо, но твердо отказали, вернее, сообщили, что все отвезут сегодня.