— Немного, — ответил Федор тусклым голосом и попытался встать, но едва не упал, ощутив резкую боль в ноге.
— Носилки, быстро! — приказал Карталон, а когда Федора, наспех перевязав тряпьем, погрузили на походные носилки, сооруженные на месте из четырех дротиков и плаща, добавил, — Марцелл ушел. Мы не смогли его захватить.
Федор ничего не ответил, лишь махнул рукой, проваливаясь в небытие.
Остатки хилиархии Карталона, соединившись с солдатами Адгерона, в кромешной тьме спустились с перевала к лагерю. Федор видел это, поскольку уже почти пришел в себя, сказав, обращаясь к шагавшему рядом Карталону, словно отвечая на заданный ранее вопрос:
— Это ничего. Никуда он не денется. Мы его найдем и казним.
А, помолчав, добавил.
— Я казню. Сам.
* * *
Возвращавшиеся с неудачной атаки перевала, который остался за римлянами, финикийцы повстречали спешивший навстречу отряд под командой Урбала. Тот, едва узнав подробности, сразу разыскал раненного друга и сообщил последние новости.
— Федор, как ты? — спросил Урбал, поравнявшись с носилками.
Позади него шагал верный Летис и еще несколько солдат с факелами.
— Жив пока, — ответил бравый командир хилиархии слабым голосом. Он потерял много крови, пропитавшей не только повязку, но и плащ, на котором его несли. До крайности ослаб, но силой воли пытался удержать сознание, так и норовившее уплыть от него.
— Летис, — обернулся Урбал к другу, — давай быстро в лагерь за лекарем. Пусть все там приготовит, видишь, Федор тяжело ранен.
— Нормально, — отмахнулся Чайка, и горько усмехнувшись, добавил, — До свадьбы заживет. Что происходит в лагере?
— Кто это тебя так? — вместо ответа спросил Урбал, когда Летис исчез в темноте.
— Марцелл, — коротко ответил Федор, и зубы его скрипнули от злости.
— Кто? — Урбал не поверил своим ушам, — так ты добрался до самого Марцелла?
— Он ушел, — нехотя пояснил Федор, у которого сильно закружилась голова.
Некоторое время Урбал молчал, переваривая услышанное, а потом, когда отряд уже приблизился к воротам захваченного римского лагеря, произнес то, о чем забыл сообщить с самого начала.
— Атарбал уже здесь с осадным обозом. Велел тебе явиться сразу к нему в штаб. Ждет с докладом. И сам Ганнибал тоже прискакал недавно. Почти вся армия здесь.
Но Федор уже не слышал, он снова провалился в небытие. На этот раз надолго.
Еще неделю передовые части армии Карфагена осаждали горную крепость Теан, в которой заперся Марцелл со своим легионом, прежде, чем она пала. Выгодное положение на склонах горы Санта-Кроче позволило римлянам отбивать все атаки и надолго задержать армию Ганнибала, давая возможность накопить силы Риму, где новый диктатор в лихорадочной спешке формировал ополчение из рабов и преступников.
Однако, спустя неделю ожесточенных боев Марцелл оставил Теан и отступил по Латинской дороге, отбиваясь от преследовавшей его конницы. Никаких подкреплений в этот район из Рима больше не подошло. Лишившись поддержки Марцелла высокогорная Суесса-Аурунка пала несколькими днями раньше, а следом за ней был уничтожен и римский гарнизон в Синуэссе, — другой колонии, прикрывавшей Аппиеву дорогу у самого моря. Теперь путь на Рим был свободен, и армия Карфагена, захватив срединные земли Италии, немедленно выступила в поход.
Все это время Федор провел в захваченном римском лагере в полубреду. Лекарь зашил ему рану, из-за которой Федор едва не отправился на тот свет, ведь его, окровавленного, на грязном плаще несли вниз несколько часов. Заражения крови не произошло только чудом. Но, видно боги хранили его для какой-то цели. Не все, видать, предназначения выполнил Федор Чайка, чтобы умирать. И через две недели бравый командир двадцатой хилиархии уже сам вставал и осторожно передвигался, опираясь на палку, чтобы быстрее разработать затекшую без движения ногу. Делал он это, несмотря на протесты лекаря, приставленного к нему Атарбалом. Как никак, сам был лекарем, хоть и от сохи.
Новости о продвижении армии Ганнибала ему передавали то верные друзья Урбал и Летис, то походный летописец Юзеф из штаба командира африканских пехотинцев. Штаб Атарбала до сих пор располагался в захваченных Калах, у которых сходились две главные римские дороги. Место здесь было удобное для сбора информации, да и коммуникации отличные. Римляне постарались.
Пару раз виделся Федор и с самим Атарбалом, который, как выяснилось, не был на него в обиде, за то, что Чайка не удовольствовавшись осторожной разведкой, самовольно ввязался в несколько боев и продвинулся вглубь территории противника, потеряв при этом половину авангарда. Зато он захватил стратегически важный мост через Вультурн, Калы и едва не захватил римскую колонию на перевале, которую, как выяснилось, охраняла почти половина легиона. А потом и самого Марцелла. Правда, едва не лишившись жизни.
— Я не сомневался, что ты так и сделаешь, — сообщил ему при встрече в своем штабе бородатый финикиец, — Да и Ганнибал тоже.
Федор был удивлен: его, парня себе на уме, как он полагал, прочитали как открытую книгу.
— Но мы все равно решили послать именно тебя, — закончил он свое признание.
— Почему? — не выдержал Федор, — ведь в армии есть множество бойцов гораздо лучше, чем я. И опытных командиров.
— Все так, — кивнул бородач, ухмыльнувшись в усы, — Но только ты чувствуешь, где Марцелл, словно ты его родственник. А он тебя. Так сказал мне Ганнибал. И он был прав, ты едва не схватил его.
Федор поперхнулся, услышав такое предположение, и настороженно взглянул в хитрые глаза Атарбала, полуприкрытые веками, словно тот спал на ходу. Затянутый в панцирь военачальник производил сейчас впечатление медлительного и уставшего человека, но это впечатление было обманчиво. Федор слишком давно его знал, как решительного и быстрого воина, чтобы поверить в это.
«Неужели, он знает про Юлию? — понеслась шальная догадка в мозгу бывшего римского морпеха, — Или Ганнибал знает об этом? У него ведь много шпионов повсюду. Вдруг, донесли?». Но вскоре Федор отогнал эту мысль. Скорее всего, великий карфагенянин просто очень хорошо разбирался в людях и чувствовал мощное желание Федора разыскать Марцелла во чтобы то ни стало, но не догадывается о его истинных причинах.
Подумав так, Чайка успокоился. А потом сделал неосторожный шаг в сторону, и его раненую ногу пронзила боль. Федор скорчил гримасу, — удар Марцелла все еще был ощутим. И в теле и в душе, где угнездилась и росла жажда мести. Теперь он не просто хотел найти Марцелла, чтобы найти Юлию и ребенка. Теперь он хотел уничтожить его лично, избавив Юлию от угрозы, а заодно и Карфаген от врага.
— Не торопись, — сказал вдруг наблюдавший за ним Атарбал, словно прочел мысли Чайки, — ты еще успеешь отомстить ему. Разведка доносит, что Марцелл отошел до самой Палестрины, где снова пытается организовать оборону на подступах к Риму. Скоро мы будем там. Ганнибал уже выступил вдоль моря по Аппиевой дороге с испанской конницей, кельтами и слонами. А теперь пришел и наш черед.