— Ничего, — отмахнулся Арчой, выслушав доклад командира разведчиков, — пусть разносят по своим землям весть о нашем приближении и смерти своих вождей. Я сам займусь окрестностями, а ты лучше почисти это место. Я устал ждать.
И конница Арчоя растеклась по близлежащим землям, полям и лесам, оставаясь, впрочем, на этом берегу. А Леха Ларин снова сформировал осадный отряд, пополнив его новыми скифами, которых перевел в пехотинцы, поскольку от его собственных людей осталось после атаки на ворота едва ли половина. То есть, около полтораста человек, из которых треть была раненными. И сотники командовали сейчас не больше чем полусотней каждый. Да и то, из трех, только двое, — Инисмей и Гнур, — были в строю, а Уркун залечивал раны в лагере. Потому Леха решил поберечь оставшихся людей, а вперед пустил новобранцев.
Цитадель бастарнов была выстроена на голом холме, что позволяло защитникам просматривать все подступы. А мощный фундамент был сложен из темного камня, отчего крепость казалась мрачной особенно в те пасмурные дни, что наступили недавно. С тех пор, как скифы начали осаду, постоянно лил дождь. Он то усиливался, то прекращался. Но ненадолго. Все улицы города, как и окрестные поля, давно разбитые копытами конницы, превратились в непролазные топи. Люди и кони ежедневно месили жижу своими ногами.
— Черт бы побрал эту погоду, — стоя перед строем солдат, выругался Леха, и, смахнув капли дождя со своего лица, отдал приказ, — Вперед! На стены.
Сотни воинов одновременно с четырех сторон стали подниматься по склонам покатого холма, встаскивая на себе длинные лестницы. Атака началась одновременно с проливным дождем и бородатые скифы, то и дело падали, поскальзываясь. В таких условиях поджечь крепость, чтобы сэкономить силы, было нереально. Арчой торопил, приходилось идти на жертвы.
Скоро к природным атакам добавился обстрел бастарнов. Стрелы с хлюпаньем втыкались в хорошо различимых сверху солдат Лехи Ларина. Сколько в цитадели засело бастарнов, было не ясно. Но обстрел велся со всех сторон не маленькой крепости. Это подсказывало Лехе, что там могло находиться не меньше пары сотен этих лесных чудовищ, которым больше было некуда отступать.
«Хорошо еще, что лестниц я заготовил немало», — похвалили себя морпех, глядя, как скифы перебираются через небольшой ров и карабкаются на стены.
Но атака захлебнулась. Защитники цитадели бились яростно, забрасывая наступавших камнями и бревнами, ломавшими лестницы. Спустя час бой возобновился, однако бастарны отбили и эту атаку, стоившую им самим нескольких десятков жизней. Тогда Леха велел притащить сюда снизу таран. Предварительно его немного подлатали, но в целом он находился еще в исправном состоянии. И с его помощью повторил атаку на ворота.
Ров был завален, а небольшой поднятый мост разрушен, и скифы принялись методично разваливать главные ворота в цитадель. Здесь ворота оказались гораздо крепче, чем у внешнего рва. Подчиненным Ларина пришлось потратить почти полдня, чтобы расшатать крепкие брусья, обитые во многих местах железными полосами и скрепленные металлическими обручами. Осада затянулась, но, на сей раз, дождь мешал уже бастарнам, пытавшимся поджечь таран. Зажигательные стрелы гасли, как и смола, с шипением растекавшаяся по мокрой земле. И к вечеру ворота рухнули, открывая скифам дорогу в цитадель.
И тогда, основательно замерзший за время ожидания, Леха снова повел своих людей в атаку. Пешие скифы ворвались в крепость и набросились на бастарнов, ощетинившихся мечами и копьями. Атака началась с дуэли лучников. Сверху на наступавших скифов обрушился град стрел. Но скифы сами рождались уже с луком в руках. Они ответили достойно и смогли быстро пробиться на стены, где завязалась ожесточенная схватка. Леха собственноручно успел зарубить четверых бастарнов, а одного сбросил со стены, прежде чем выслушал доклады от своих сотников, что крепость целиком очищена от гарнизона. Натиск скифов не уступал по ярости обороне бастарнов и потому поддержка конного отряда, стоявшего наготове неподалеку, даже не потребовалась. Цитадель была захвачена незадолго до того, как этот хмурый день стал гаснуть, переходя в темную и мокрую ночь.
— Молодцы! — похвалил Леха, убирая меч в ножны.
— Мы нашли подземелья, — доложил вполголоса Гнур.
— Отлично, — кивнул Леха, — зажгите факелы и, пойдем, глянем, что там.
Спускаясь по длинной и узкой лестнице вырубленной в камне, Лехе несколько раз пришлось переступать через трупы бастарнов. А когда скифы дошли до самой нижней площадки, куда выходило сразу три двери, из темноты на шагавшего впереди всех Ларина вдруг бросился вражеский воин с кинжалом. Но реакция морпеха не подвела. Он ушел от удара, перехватил руку нападавшего, и сбил с ног быстрой подсечкой. Шагавший следом с факелом Инисмей, успел выхватить акинак, и заколол бастарна. Осмотревшись по сторонам, они больше никого не нашли.
— Надеюсь, это последний защитник крепости, — кивнул на убитого морпех, — посмотрим, что тут прятал этот Клорин.
Двери, само собой, оказались запертыми. Пришлось звать еще людей, которые притащили бревно и стали высаживать укрепленные двери одну за другой. К счастью, они оказались не такие крепкие, как ворота.
За первой скифы обнаружили подземный ход, который вел в сторону реки. Из мрачного коридора пахнуло сыростью. По стенам стекали крупные капли, а при свете факела в стороны бросилось сразу несколько крыс.
— Если это ход, — подумал вслух Леха, — то почему они все не сбежали отсюда?
— Может быть, о нем знал только сам Клорин? — подсказал Идею угрюмый Инисмей.
— Согласен, — кивнул Леха, — зачем ему спасать всех. А сам он не успел воспользоваться этим ходом. Меня повстречал и… еще кое-кого.
За следующей дверью скрывался целый арсенал, — копья, щиты, мечи, кинжалы, кольчуги, — которым можно было вооружить еще добрую сотню бойцов.
— Все это вынести отсюда и доставить в обоз, — приказал морпех, — поход у нас долгий, это добро нам еще пригодится.
А третья дверь скрывала за собой настоящие сокровища. Едва ступив в небольшую, вырубленную в скале, комнату и откинув крышку ближнего сундука, Леха заметил, как в свете факела блеснула россыпь монет. Второй сундук также оказался полон. В третьем обнаружились украшения: цепи, браслеты, кольца. В четвертом снова монеты, но какие-то квадратные и мельче размером, с непонятными Лехе надписями. Кажется, греческие. Взяв одну из них в руку, он разглядел при мерцающем свете факела хищную птицу, похожую на орла, которая несла в клюве здоровенную рыбу. Всего сундуков было восемь.
— Ну, вот вам и награда, — выдохнул Леха, заметно повеселев и с задором посмотрев на своих сотников, державших факелы, — я же обещал: выживем, — награжу по-царски! Берите это все и тоже тащите в лагерь к шатру Арчоя. Вот он обрадуется.
Казну Клорина и захваченное оружие по приказу Лехи уже затемно доставили в лагерь. Арчой больше не желал задерживаться в этом городе и, разграбив его за три прошедших дня, приказал на утро спалить дотла.
— Молодец Аллэксей, — похвалил командир корпуса, — ты, хороший боец.