Майкл уже распрощался с Гюнтером, Дитцем и другими. Он уселся на заднее сиденье «Мерседеса». Когда Мышонок полез на заднее сиденье, Вильгельм – широкоплечий мужчина с нафабренными седыми усами – ска– зал: «Слуги ездят на переднем сиденье»,– и резко захлопнул заднюю дверцу перед носом Мышонка. Мышонок, ворча себе под нос, занял место спереди. Майкл услышал, как в кармане маленького человека звякнул Же– лезный Крест. Затем Вильгельм запустил мотор, и «Мерседес» мягко от– чалил от бордюра.
Передние и задние места разделялись стеклянной перегородкой. Майкл ощущал в автомобиле запах Эхо, которым тот был пропитан. Авто– мобиль был безупречно вылизан: ни платка, ни клочка бумаги – ничего, что могло бы намекнуть на личность Эхо. Так Майкл думал до тех пор, пока не открыл блестящую металлическую пепельницу позади сиденья во– дителя. В ней не было ни пылинки пепла, но был обрывок зеленого биле– та. Майкл получше вгляделся в надпись на нем: «кино электра». Киноте– атр «Электра». Он вернул обрывок на место, закрыл пепельницу. Потом открыл маленькую шторку на петлях между собой и Вильгельмом: – Куда мы едем?
– У нас два пункта назначения, сударь. Первый – посещение худож– ника.
– А второй?
– Ваши апартаменты, пока вы находитесь в Берлине.
– Дама к нам присоединится?
– Вероятно, сударь,– сказал Вильгельм, и больше ничего.
Майкл закрыл шторку. Он посмотрел на Мышонка, занятого попытками пальцами растянуть воротничок. Этой ночью, когда они спали в одной комнате, Майкл слышал, как Мышонок всхлипывал. Среди ночи Мышонок вы– лез из своей постели и долго стоял в темноте у окна. Майкл слышал ти– хое позвякивание Железного Креста, который Мышонок крутил в руке. По– том, спустя некоторое время, Мышонок глубоко вздохнул, шмыгнул носом и заполз назад под одеяло. Звяканье Железного Креста прекратилось, Мышонок заснул, сжимая медаль в кулаке. Теперь, по крайней мере на время, его душевный кризис прошел.
Вильгельм был замечательным водителем, и это было хорошо, потому что улицы Берлина представляли собой кошмар из телег, армейских гру– зовиков, танков и трамваев, приправленный еще и кучами гниющего мусо– ра. Пока они ехали по направлению к дому Тео фон Франкевица, на стек– ло начал накрапывать слабенький дождик, а Майкл в уме перебирал все то, что узнал из досье.
В отношение Эриха Блока ничего нового там не было; этот человек был фанатично предан Гитлеру, истый член нацистской партии, чья дея– тельность с тех пор как он покинул концлагерь Фалькенхаузен была по– крыта завесой секретности. Доктор Густав Гильдебранд, сын немецкого пионера в области создания газового химического оружия, имел поместье вблизи Бонна, возле которого размещались заводы Гильдебрандов. Но тут было кое-что новое: у Гильдебранда был еще дом и лаборатория на ост– рове Скарпа, примерно в тридцати милях от Бергена в Швеции. Для заго– родного дома, пожалуй, было слишком далеко ездить из Бонна. А как зимнее жилище… нет, зимы так далеко на севере были слишком долгими и суровыми. Так почему же Гильдебранд работал в столь изолированном месте? Наверняка он мог бы найти себе и более идиллическое место. Это заслуживало пристального внимания.
Вильгельм медленно вел автомобиль вдоль парка Виктория, а дождь поливал деревья с набухшими почками. Они попали в еще один район сто– явших рядами домов и мелких лавочек, под зонтиками спешили пешеходы.
Майкл еще раз открыл шторку.– Нас там будут ждать?
– Нет, сударь. В полночь герр фон Франкевиц был дома; мы узнаем, там ли он еще.
Вильгельм повел так, что «Мерседес» едва полз по улице. Высмат– ривает условный знак, подумал Майкл. Он увидел женщину, подрезавшую розы в окне цветочного магазина, и мужчину, который стоял в дверях, пытаясь раскрыть неподдававшийся зонтик. Женщина поставила розы в стеклянную вазу и выставила их в окне, а мужчина раскрыл зонтик и вы– шел. Вильгельм сказал:
– Герр Франкевиц дома, сударь. Его квартира в этом доме.– Он по– казал на строение из серого кирпича справа.– Квартира номер пять, на втором этаже.– Он притормозил «Мерседес».– Я проеду еще один квартал. Удачи вам, сударь.
Майкл вылез, поднял воротник, защищаясь от дождя. Мышонок тоже полез было идти с ним, но Вильгельм удержал его за руку.– Барон идет один,– сказал он, Мышонок стал сердито вырываться, но Майкл сказал ему: – Все правильно. Оставайся в автомашине,– а затем зашагал к бор– дюру и в дом, указанный Вильгельмом. «Мерседес» проехал дальше.
Внутри дома пахло как в сыром склепе. На стенах были нацистские лозунги и призывы. Майкл увидал, что что-то в сумраке проскочило ми– мо. Был ли это кот или очень крупный грызун, разобрать было трудно. Он поднялся по лестнице и нашел потускневшую цифру «5».
Он постучал в дверь. Где-то ниже в коридоре захныкал ребенок. Голоса, мужской и женский, усилились и смешались в споре. Он опять постучал, нащупывая двухзарядный короткоствольный дамский пистолетик в кармане жилетки: подарок гостеприимных хозяев. Ответа не было. Он забарабанил кулаком в третий раз, начиная думать, не перепутал ли Вильгельм условный знак.
– Уходите,– послышался мужской голос с другой стороны двери.– У меня нет денег.
Это был усталый задыхающийся голос. Голос кого-то, чье дыхание было явно нездоровым. Майкл сказал: – Герр фон Франкевиц. Мне нужно поговорить с вами, пожалуйста.
Молчание. Потом: – Уходите. Я не могу разговаривать.
– Это очень важно.
– Я сказал, у меня нет денег. Пожалуйста… не беспокойте меня. Я болен.
Майкл услышал удалявшиеся шаги. Он сказал: – Я приятель вашего друга в Париже. Любителя оперы.
Шаги смолкли.
Майкл ждал.
– Я не знаю, о ком вы говорите,– прохрипел Франкевиц, стоявший близко к двери.
– Он говорил мне, что вы недавно делали несколько рисунков. Не– кую работу на металле. Я бы хотел обсудить ее с вами, если можно.
Следующая пауза была продолжительной. Фон Франкевиц был или очень осторожным, или очень запуганным человеком. Потом Майкл услышал звуки отпираемых запоров. Задвижка была отодвинута, дверь открылась на два дюйма. В проеме появился кусок белой мякоти лица, подобно лику призрака, возникшего из подземелья.– Кто вы? – прошептал Франкевиц.
– Я совершил долгий путь, чтобы увидеть вас,– сказал Майкл.– Можно войти?
Франкевиц был в нерешительности, его бледное лицо высвечивалось в темноте словно полумесяц. Майкл увидел серый глаз, покрасневший, прядь жирных каштановых волос, всклокоченных над высоким белым лбом. Серый глаз моргнул. Франкевиц открыл дверь и отступил, давая Майклу войти.
Квартира была тесной, темной, с узкими окнами, затемненными пленкой золы от берлинских заводов. Протершийся черный с золотом вос– точный ковер покрывал деревянный пол, который от этого едва ли ощу– щался мягче под ногами Майкла. Мебель была тяжелая и резная, вроде той, что хранится в пыльных музейных подвалах. Повсюду валялись по– душки, подлокотники дивана цвета морской волны были накрыты шитыми покрывалами. В ноздри Майклу ударили квартирные ароматы: запах деше– вых сигарет, сладкого цветочного одеколона, масляных красок и скипи– дара и горький запах болезни. В углу комнаты около узкого окна стояли кресло, мольберт и холст с пейзажем в работе: красное небо над дома– ми, выстроенными из костей.