Принеси нам сладкий пудинг, Принеси нам сладкий пудинг С чашей доброго вина…
Так поют внизу.
— Наверное, сейчас не надо будить мою маму, правда, мисс? — выпаливает Софи. — Она все пропустила.
Конфетка откидывает одеяло, убирает грелку, которую Летти положила в постель, и похлопывает по согретому местечку.
Не уйдем без угощенья, Не уйдем без угощенья…
— Она плохо себя чувствует, Софи, — говорит Конфетка.
— Я думаю, она скоро умрет, — решает Софи, забираясь в постель. — Тогда ее зароют в землю.
На первом этаже хлопает дверь, и голоса смолкают — надо полагать, певцы получили свое и удовлетворились.
Стараясь не показать, какой тошнотворный холод побежал по ее жилам от слов девочки, Конфетка подтыкает одеяло Софи, поправляет подушку. Собирает и аккуратно располагает на комоде подарки: величественную французскую куклу рядом с неуклюже поникшим ухмыляющимся негритенком; новенький замшевый мешочек Софи, щетку для волос, заколку и зеркальце кладет ровным рядком, который замыкает подзорная труба. И наконец ставит на комод книгу.
«Приключения Алисы в Стране чудес», — написано на обложке. Но Софи уже провалилась через кроличью дыру беспамятства в свою собственную тревожную страну.
Тук-тук.
— Мисс Конфетт? Тук-тук.
— Мисс Конфетт?
— Тук-тук-тук-тук.
— Мисс Конфетт!
Она рывком садится в постели, хватая ртом воздух в ужасе и смятении.
— К-кто там? — окликает она мрак.
— Это Клара, мисс.
Конфетка трет глаза шершавыми подушечками ладоней, надеясь увидеть солнечный свет, если проморгается.
— Я что…проспала?
— Пожалуйста, мисс Конфетт, мистер Рэкхэм велел мне войти.
Дверь распахивается, Клара входит в комнату, высоко подняв руку с горящей лампой. Ее форменное платье измято, всклокоченные волосы венчиком окружают голову. Обычно непроницаемое или самодовольное лицо Клары сейчас искажено мятущимися тенями и неприкрытым страхом.
— Мне приказано удостовериться, что в вашу комнату никто не приходил, мисс.
Конфетка тупо моргает, всматриваясь в Клару сквозь пышные рыжие пряди собственных нечесаных волос, жестом выражает Кларе согласие на исследование географии своей комнатушки. Та сразу освещает лампой все четыре угла, смотрит здесь, там, здесь, там, заставляя свет и тени драмати
чески метаться по стенам. Серьезной сосредоточенностью она напоминает размахивающего кадилом католического священника.
— Вы меня простите, мисс, — бурчит она, приоткрывая дверцу гардероба.
— С Софи все в порядке? — спрашивает Конфетка, которая уже зажгла лампу на столике. Три часа ночи, отмечает она.
Клара не отвечает, лишь изображает экстравагантный реверанс, приседая так низко, будто королеву приветствует. И лишь в последний миг до Конфетки доходит, что никакой это не реверанс — Кчара собирается заглянуть под кровать.
— Позвольте, я вам помогy! — поспешно говорит Конфетка, наклоняясь так, что вся масса ее неприбранных волос свешивается до самого пола. Опершись на локоть, она запускает другую руку в сумрачное пространство под кроватью, отпихивая дневники как можно дальше, где они покажутся просто хламом.
— Мои извинения, мисс, — ворчит Клара и быстро покидает комнату. Сразу после ее ухода Конфетка выпрыгивает из постели и одевается.
Теперь она слышит, что дом охвачен шепчущим, суматошным волнением. Двери открываются и закрываются; в щелку под собственной дверью она видит хаотические вспышки света… Быстрее, быстрее, волосы просто невозможно причесать, их давным-давно надо было подстричь, но кто это сделает? От былой челки не осталось и следа; требуется уйма шпилек и заколок, чтобы держать их под контролем… Где туфли? И почему никак не застегивается корсаж; наверное, рубашка сбилась под ним…
— Темная комната! — кричит Уильям откуда-то снизу, — вы что, оглохли?
Женский голос, неопознаваемый и еле слышный, защищается: «Все комнаты темные»…
— Нет же, нет! — выкрикивает Уильям, явно в состоянии безумной тревоги. — Та комната, в которой раньше… Ах, да ты здесь тогда еще не работала!
Его тяжелые шаги удаляются по коридору.
Конфетка уже привела себя в пристойный вид — более или менее — и со свечой в руке выбегает на площадку. Прежде всего она несется к Софи, но, заглянув в ее комнату, видит, что ребенок крепко спит — или притворяется, что спит.
Лишь на обратном пути Конфетка замечает нечто совершенно поразительное и необычное — дверь спальни Агнес приоткрыта. Конфетка бежит вниз на голоса.
— Боже мой, мистер Рэкхэм, в такую ночь! — кричит Роза, и ее слова странно отдаются эхом по лабиринту коридоров, которые ведут в тыльную часть дома.
Место общей встречи — кухня, в мавзолейном безразличии которой сбилась подавленная, полусонная компания. Отнюдь не все обитатели дома: кухарку оставили похрапывать наверху; слугам недавно взятым, менее доверенным, которые, естественно, любопытствовали по поводу суматохи, было сказано идти спать и не совать нос, куда не надо. Здесь Уильям, Летти, Роза и Клара, полностью одетые и дрожащие. И, ну да, в дверях посудной плачет Джейни, расстроенная из-за того, что миссис Рэкхэм нет ни в леднике, ни в мясном шкафу, хотя мисс Тиллотсон в сердцах утверждает, что Джейни должна поискать ее.
Летти обхватила руками плечи и стиснула свои лошадиные зубы, чтобы они не стучали. Ее белый форменный передник блестит от влаги: она выскакивала под дождь со снегом, бегала стучаться в домик мистера Стрига. Но садовник слишком пьян, его не добудиться, а Чизман, видимо, поддался чарам «матери» и остался с нею на ночь. Так что Уильям Рэкхэм опять оказывается единственным мужчиной, которому предстоит справиться с кризисом.
Конфетку он встречает недружелюбным взглядом; он выглядит мертвенно бледным в рассеянном свете, отраженном от влажных поверхностей кухонного стола и пола, еще не просохших после недавнего мытья.
— Ее нигде нет, сэр, — умоляюще сообщает Роза; ее голос дрожит от крайней необходимости того, что она не отваживается сказать хозяину: он теряет драгоценное время, возможно даже, обрекает жену на гибель, не вынося поиски за пределы дома.
— А как насчет подвала? — требует Уильям, — Летти, ты слишком торопливо осмотрела подвал!
— Там пусто, мистер Рэкхэм, — убеждает его девушка; ее негодующее хныканье отдается в медных сковородках, развешанных на стене.
Уильям ерошит волосы и смотрит на окна, на черные стекла, заляпанные мокрым снегом и обмерзшие по краям. Не может это происходить с ним!
— Роза, неси фонари, — после томительной паузы хрипло приказывает он. — Будем искать вокруг дома.
Его глаза неожиданно заблестели, будто от запоздало загоревшегося огня — или от горячки.