Эдмон: На что вы намекаете?
Луи (со смехом): Ни на что!
Анри: Знаете, друзья мои, сколько денег досталось Мод от нефтяного барона и типа, занимавшегося пишущими машинками? Нет? Давайте попробуйте угадать. Пятьсот миллионов. Старыми, конечно.
Луи: Неплохо. Хотя скажи ты пятьдесят миллионов, я все равно был бы за нее рад.
Эдмон: Боже милостивый… Пятьсот миллионов… Кто бы мог подумать об этом двадцать лет назад?
Анри: Что владелица небольшого поместья в провинции сделает такую головокружительную карьеру? Да, мой дорогой, это достойно восхищения. Хотел бы я оказаться на ее месте.
Луи (заинтересованно): Разве ты плохо живешь? Женщины всегда заботились о тебе, ты как сыр в масле катался.
Анри: Да, но либо они влюблялись и отдавали себя целиком и полностью, либо наоборот. Это никогда не совпадало. Бред!
Луи: Ты как настоящий донжуан. А жена?
Анри: Увы, это я влюбился в нее. Хотя перед ней у меня была долгая связь с Дафной Ван Крук.
Луи: Что? Со старушкой Ван Крук?
Анри: Старушкой? Что значит «старушкой»? Дафна — очень деликатная женщина! А на эту мне приходится тратить кучу денег. К тому же она чудовищно глупа.
Луи: Бедный Анри… Я всегда считал, что чем вежливее обращаешься с жизнью, тем больше вероятность того, что она ответит взаимностью. Но иногда появляется желание взять ее за шкирку, как щенка, и ткнуть носом в лужу со словами: «Кто это сделал? Кто?» Только, как все щенки, она отбрыкивается и ничего не отвечает.
Эдмон: Да вы философ, я смотрю.
Луи: Все алкоголики — философы. Водится за ними такой грешок. А теперь, Эдмон, приведите себя в порядок, вы выглядите еще более отталкивающе, чем обычно.
Эдмон: Я запрещаю разговаривать со мной таким тоном.
Луи: И правильно делаете. Это непозволительно, разговаривать с людьми таким тоном. Прошу простить меня.
Эдмон (изумленно): Что?
Луи: Я прошу у вас прощения.
Эдмон: Вы слишком много выпили…
Луи (со смехом): Потрясающе.
Анри: Да, потрясающе. Ладно, надо вымыть руки.
Анри и Луи выходят, смеясь. Входит Сильвиана.
Сильвиана: Мне послышалось, что они вернулись… А, Эдмон, вы здесь.
Эдмон: Да, моя дорогая Сильвиана. Мне было жаль расстаться с вами, пусть даже ненадолго, но вы знаете, что Мод невозможно отказать. (Чувственно.) Так же, как и вам иногда.
Он обнимает ее, Сильвиана отшатывается.
Сильвиана: Ах, Эдмон, прошу, вымойте сначала руки, вы весь в машинном масле. К тому же вдруг нас увидят? Представьте, что будут обо мне говорить! Вы ведь женатый мужчина!
Эдмон: Простите, той ночью я был так потрясен… и удивлен… Сильвиана, это было незабываемо… Просто незабываемо!
Сильвиана: Да, действительно.
Эдмон: Как думаете, они догадываются? Только не беспокойтесь… Если что-то станет известно, я скажу, что соблазнил вас.
Сильвиана (сухо): А разве могло быть иначе?
Эдмон (удивленно): Но я… я… Мне казалось, что я…
Сильвиана: Не прикидывайтесь простаком, Эдмон. С вашим лицом, взглядом, походкой невозможно в одиночестве прогуливаться по полям и лесам. Вы не представляете, насколько привлекательны.
Эдмон (в восторге): Сильвиана… Дорогая моя Сильвиана… Позвольте мне…
Появляется Луи. Перед тем как войти, он нарочито громко кашляет.
Сильвиана (обращаясь к Луи): Когда-нибудь я вас… (В ярости уходит.)
Эдмон: Может, хватит шпионить за мной?
Луи: Эдмон, вымойте руки, в сотый раз повторяю.
Эдмон: Да, вы правы… Я весь в грязи… Домкрат… Машинное масло… Свежий воздух…
Луи: Так идите же, мой хороший, идите!
Эдмон выходит. Тут же появляется Мод. Она поправляет волосы и ведет себя очень непринужденно.
Мод: О, ты один, замечательно! Ах, дорогой мой, видел бы ты этот спектакль…
Луи: Да уж, я посмеялся бы. Скажи, что ты задумала?
Мод: Я же все объяснила в первый день.
Луи: Только не говори, что эта клоунада позволяет тебе почувствовать себя молодой, слышишь?
Мод: Слышу-слышу. Знаешь, что забавно, дорогой мой? Вначале я сама в это верила. Я вообще становлюсь слишком наивной, когда мне чего-то хочется. Именно поэтому меня всегда любили мужчины, понимаешь?
Луи: А во что тебе захотелось поверить сейчас? Тебе же плевать на молодость, зачем разыгрывать спектакль?
Мод: Абсолютно незачем. Я соскучилась по Жану Лу.
Луи (потрясенно): По Жану Лу?
Мод: Да. Я знаю, что с тех пор, как он уехал, никто его не видел, но все же отправила ему телеграмму. А вдруг? Этим летом я вместе с вами вернулась в то время, когда любила его, побывала в тех местах, где мы гуляли тогда и где теперь выросли новые дома, увидела знакомые лица, нынче испещренные морщинами. Ничего не изменилось. А вы все, да-да, вы все, позволили мне вновь увидеть Жана Лу точно таким же, каким он был тогда.
Луи: Ты так сильно его любила?
Мод (спокойно): Так сильно? Он единственный, кого я любила! Потом был лишь фарс, спектакли, пари, заключенные с самой собой. Цирк, гигантское цирковое представление, где происходит все, что угодно: люди ходят колесом, занимаются любовью, страдают… Прекрасный цирк для женщины, которая любит мужчин и пользуется их вниманием. Ты даже не представляешь, сколько на этой крошечной планете городов, лиц, жестов и слов любви… Я могу признаться в своих чувствах на восьми языках. Неплохо, учитывая мою слабеющую память, да?
Луи: И с тех пор никого? Я имею в виду, помимо всех них?
Мод: О, все не так плохо, не думай. Кроме любви есть еще удовольствие, нежность, а иногда даже дружба.
Пауза.
А чем ты занимался все это время, ангел мой?
Луи: Да что я…
Мод: Будешь строить из себя загадочного типа — отберу бутылку.
Луи: Милая, добрая Мод… ты всегда знала, как разговорить меня. Короче говоря, после истории с Соланж я чувствовал себя так, словно с меня содрали кожу живьем. Я отгородился от жизни и от женщин алкоголем и успокоился. Время от времени чувства просыпались, но я тут же напивался до беспамятства, и все возвращалось на круги своя. Я просадил, вернее, постепенно пропил отцовское наследство, и вот я здесь, такой же, как двадцать лет назад, улыбающийся и, можно сказать, девственно чистый.