– Покричи для меня, Ким.
И я захлебнулась криком наслаждения, дрожа всем телом в его руках, чувствуя, как судорогой сводит мышцы внизу, сжимая то, что продолжало стремительно двигаться во мне. Маленькая сладкая смерть, острое, на грани потери сознания удовольствие, дрожь – сотрясающая все внутри… и экстаз, усиленный ощущением его движений во мне.
Альфа остановился, едва я, обессилев, едва не легла на перила, потому что держаться больше сил не было. Обнял, обхватив поперек груди, поставил меня ровно, прижал к себе и, продолжая целовать шею, начал осторожно поглаживать бедро, живот, снова ноги, а я плавилась в его руках, прикрыв глаза и с трудом пытаясь восстановить дыхание.
– Еще поговорим? – насмешливо поинтересовался Сонхейд.
Его неудовлетворенное «любопытство», пульсирующее во мне, определенно намекало на продолжение, осталось одно маленькое но:
– Я… – говорить оказалось совсем тяжело, – не могу… больше…
Тихий смех, и его пальцы спустились туда, где после всего было очень мокро.
– Расслабься, Ким, – хрипло прошептал оборотень.
Хотела ответить, но первый же поцелуй, жадный, голодный, – и сил сопротивляться уже не осталось. Его запах, жар его тела, чуть грубые, но очень умелые ласки, его руки, его движения, осторожные, но глубокие, медлительные, но на грани разрыва, и его хриплое, срывающееся дыхание, и напряжение, в попытке сдержаться…
Всего несколько минут неторопливой пытки – и я была готова вновь практически на все! Абсолютно на все, главное, чтобы не бежать и чтобы он не останавливался.
Но по закону невероятной подлости Сонхейд вдруг замер.
Застыл, словно прислушиваясь к чему-то, а затем, прекратив поцелуй, но не выходя из меня, оперся свободной от удержания меня рукой о перила, вгляделся вниз, в холл. Я тоже замерла, дрожа и ощущая спиной жар его груди, безумно хотелось, чтобы он продолжил, но… Сонхейд, несмотря на дикое возбуждение, продолжал напряженно стоять… не двигаясь.
Повторение вчерашней ночи?!
Пусть даже не надеется!
Я прогнулась, чувствуя, как он входит глубже.
– Плохая девочка Ким, – простонал оборотень.
Остановившись, несколько секунд размышляла, что можно сказать в данной ситуации, а затем решительно пригрозила:
– Поцарапаю.
Усмехнулся. Наклонился, касаясь виска губами, прошептал срывающимся хрипом:
– Моя вздорная леди, никогда так больше не делай. Для моего народа это слишком… интимно, слишком откровенно, слишком возбуждающе. И мы перестаем себя контролировать, а это опасно. Для тебя, Ким. И даже в момент, когда я вхожу в твое нежное сладкое тело, – он напрягся, мышцы словно свело судорогой, – даже тогда, Ким.
Изнывающий от желания альфа, горячий, напряженный, с хриплым низким голосом… Или я схожу с ума, или меня просто ситуация заводит.
– Не хочешь причинить мне вред? – спросила я, пытаясь хоть немного вернуть самообладание.
– Не хочу причинить тебе боль, – тихо ответил лорд.
Я расхохоталась!
Наверное, нервный стресс, да и вообще, учитывая ситуацию, все эмоции оголены до предела. Вскинула голову, посмотрела на его едва различимое в полумраке лицо и встретилась с несколько удивленным взглядом. Вопросительным взглядом, не понимающим моей реакции.
И я… я не смогла смолчать:
– Ты постоянно делаешь мне больно, Гаэрд, – мой тихий голос странно прозвучал в сумраке пустынного замка.
Сонхейд свел брови, пошевелил тем, что во мне, и спросил:
– Тебе больно?
– Не там, там нет. – Я взяла его руку, отцепив пальцы от перил, положила чуть выше груди и прошептала: – Здесь постоянно.
Он промолчал, но руку не убрал, напротив, накрыл широкой ладонью область сердца, даже не пытаясь опустить ее на грудь.
Наверное, именно этот жест, вообще без сексуального подтекста, без напоминания о том, для чего, собственно, я и нужна, позволил тихо продолжить:
– Если сердце болит, то каждый раз после секса, каким бы приятным он ни был, приходит горечь и сожаление. И злость на себя, и обида, и только больнее становится.
Сонхейд вздрогнул. Ощутимо, всем телом. Его рука соскользнула ниже, обвила талию, сжала с силой, прижимая к тяжело вздымающейся груди оборотня, и альфа хрипло прорычал:
– У тебя же есть все, Ким! Я даже достал твои вещи, с трудом, но достал.
Теперь вздрогнула я, но не найдя в себе силы спрашивать, честно ответила:
– У меня ничего нет, Гаэрд.
Он молчал, а я не могла:
– У меня здесь нет даже меня, ты пытаешься лишить права распоряжаться своей жизнью. У меня нет тебя, ведь ты не готов уступить даже частички себя самого. У меня нет прошлого, ты вырвал его из меня или меня из него, и у меня нет будущего рядом с тобой – ведь я никогда не смогу так жить.
Тихий рык, и злое:
– Ты останешься здесь, со мной. Навсегда.
Судорожно всхлипнув, я выдохнула:
– Если останусь, я умру. Потому что это не жизнь, Сонхейд.
Зарычал снова, а затем уверенно произнес:
– Тебе хорошо со мной.
Забавный получается разговор, если учесть, что он сейчас во мне, а все же:
– Я одна, Сонхейд. Тебя нет. Есть секс, есть этот замок, есть непонятная история, есть твое нежелание впустить меня на свою территорию, но тебя нет!
Мне показалось, что его сердце стало биться медленнее… медленнее и еще медленнее… затем альфа тихо спросил:
– А если я буду с тобой, ты останешься здесь?
Мое собственное сердце забилось чаще, а дыхание я затаила, но что ответить? Правду? Я хотела вернуться домой, закончить учебу, работать, мир посмотреть, я ведь не зря в рекламный отдел туристической компании устроилась. А Сонхейд… я ведь даже не люблю его… А за что его любить?
– Вот и ответ, Ким, – с какой-то горечью в голосе произнес оборотень. – Ты моя, пока я владею тобой.
Его ладонь поднялась вверх, сжала грудь, почти болезненно и очень властно.
– Моя Ким, – вышел и ворвался до упора, словно хотел показать, кто сильнее. – Я не отпущу тебя. Никогда, Ким. И если ты думаешь, что мой зверь решит иначе, просто осознай – мы оба искали тебя два года.
О чем это он?
Дверь открылась внезапно. Я едва сдержала вскрик, увидев четыре вошедшие тени, Сонхейд на мгновение замер, а затем попытался отстраниться, но я обняла его за шею и удержала на месте. Нет, не для того, чтобы продолжить, – в свете, льющемся из распахнутых дверей в столовую, я разглядела рыжие волосы той самой маньячки.
– Ты идешь в спальню, – властным шепотом приказал альфа.