Ответить она не успела, в разговор вмешалась Софья.
– У нас проблемы! – сказала толстуха и зло щелкнула веером по раскрытой ладони.
– Мы ведь это предвидели. – Пошире распахнув калитку, Анук велела: – Входите! Незачем привлекать ненужное внимание.
Вслед за хозяйкой они прошли на залитую солнцем веранду.
– Садитесь здесь. – Анук кивнула на стоящие вокруг небольшого стола плетеные кресла. – Я сейчас.
Кресел было ровно три. Места хватило и живым, и мертвым. Марго тут же воспользовалась предложением: с комфортом расположилась в одном из кресел, закинула ногу на ногу, положила свою черепушку на раскрытый веер Софьи, мстительно улыбнулась. Толстуха в кресло не села, а буквально упала, откинулась на спинку, закрыла глаза, а через пару минут ее шумное дыхание превратилось в храп. Арина садиться не стала, оставляя место для Анук, опершись локтями о перила, принялась разглядывать двор. Здесь тоже было много зелени, как и у Флоры, но если та любила цветы, то хозяйка этого дома отдавала предпочтение кустам и плодовым деревьям, а столбики веранды обвивал виноград. Арина сорвала желто-зеленую, прозрачную на просвет ягоду, положила в рот.
– В этом году виноград не удался, – послышалось за ее спиной. – Слишком много дождей, слишком мало солнца.
Анук вышла на веранду с подносом в руках, принялась выставлять на стол чашки с кофе, сахарницу, вазочки с засахаренными фруктами и шоколадными конфетами. Рядом с дремлющей Софьей поставила высокий стакан и запотевшую бутылку минеральной воды.
– Ей нельзя кофе, проблемы с сердцем, – объяснила Анук, поймав удивленный Аринин взгляд. – А ты не стой, присаживайся. Да не переживай, места всем хватит, я сейчас принесу стул, – сказала и снова скрылась в доме.
– Она меня чует, – объяснила Марго, с тоской разглядывая угощения. – На колени ко мне точно не сядет, не бойся.
Анук вернулась через пару минут, поставила рядом с креслом Арины мягкий плетеный стул, из складок платья достала портсигар, зажигалку, миниатюрную портативную пепельницу и похожий на кинжал нож с украшенной странной вязью костяной рукояткой. Сказала, глядя на Арину:
– Можешь закурить. Я вижу, тебе хочется. – И тут же закурила сама, помахала ладонью перед лицом, разгоняя ароматный, какой-то совершенно не табачный дым, отхлебнула из чашки, довольно прикрыла глаза.
Арина последовала ее примеру, в душе надеясь, что сигареты Анук – это всего лишь сигареты, а не какая-нибудь дурь.
– Не бойся, – усмехнулась та, не открывая глаз. – Это просто элитный табак. Очень дорогой. Иногда хочется позволить себе хоть какую-нибудь слабость.
Она сказала это таким тоном, что сразу стало ясно – слабости в ее жизни вообще нет места.
Проснулась Софья, всхрапнула, по-лошадиному мотнула головой, потянулась за минералкой, с жадностью отхлебнула прямо из бутылки.
– Жарища! – сказала она, осушив бутылку наполовину, и потянулась за веером.
Марго проворно забрала черепушку, подмигнула Арине.
– Попробуй кофе. – Анук придвинула к Арине чашку. – Варю по старинному рецепту.
Кофе и в самом деле был отменный, черный, как деготь, маслянистый, ароматный.
– У нас проблемы, Анук. – Софья снова потянулась за водой. – Очень серьезные.
– Погоди, дай нам с девочкой пять минут. Случившееся все равно уже не исправить, а в жизни слишком мало ароматных мгновений, чтобы ими разбрасываться.
И Арина как-то враз поняла, что жизнь человека с таким тонким обонянием на самом деле может оказаться кошмаром. Потому что хорошим кофе и дорогим табаком пахнет не везде и не всегда.
Пять минут прошли в абсолютной тишине. Анук заговорила, когда был выпит последний глоток кофе и сделана последняя затяжка.
– Кто? – спросила она, вперив взгляд в уже снова задремавшую Софью.
– Альбина! – Толстуха встрепенулась, потянулась за минералкой. – Я нашла ее в беседке у пансионата. Анук, кто-то взрезал ей горло! – В голосе Софьи послышалась паника, от недавнего показного равнодушия не осталось и следа. Она затряслась вся сразу: губами, щеками, животом. Бутылка выпала из толстых пальцев, покатилась по столу. Арина поймала ее у самого края.
– Что она делала у пансионата? – спросила Анук, разглядывая гроздья винограда. – И ты?
– Мы хотели призвать Марго. – Софья скосила глаза на пустое кресло рядом с собой.
Анук понимающе кивнула.
– Я опоздала, а когда пришла, Альбина была уже мертва.
– На сколько? – спросила Анук скучным голосом.
– Что – на сколько?
– На сколько ты опоздала?
– Минут на двадцать-тридцать, не больше.
– Кто-то еще знал о вашей затее?
– Нет, я никому не говорила.
– А Альбина?
Вместо ответа Софья пожала плечами.
– Понятно. – Анук перевела взгляд на Арину: – Откуда взялась ты?
– Марго пришла к ней после своей смерти, – ответила Софья, словно этот факт все объяснял.
– Помолчи, – велела Анук и, не сводя взгляда с Арины, потребовала: – Рассказывай!
И она рассказала. Почти все, без утайки. В конце концов, она ведь именно затем и искала встречи с этими странными женщинами, чтобы рассказать, переложить хотя бы часть груза со своих плеч на чужие, а заодно получить ответ на самый волнующий вопрос: что происходит?
Увы, у Анук не было ответа, только бесконечные вопросы, иногда совершенно не относящиеся к делу, порой опасные, касающиеся Арининого прошлого. И тогда Арина просто замолкала, по-детски упрямо отводила взгляд, сжимала руки в кулаки. Молчание лучше лжи. По крайней мере, ей хотелось так думать.
Когда разговор, больше похожий на допрос, подошел к концу, Арина снова потянулась за сигаретами Анук. Потянулась нагло, без разрешения, как за моральной компенсацией. Наверное, она что-то сделала не так. Возможно, жест этот был воспринят хозяйкой как оскорбление. Потому что на запястье сомкнулись крепкие смуглые пальцы, а в ладонь впилось что-то острое. Отдернуть руку не получилось, хватка Анук была не по-женски сильной.
– Не дергайся, – сказала она одними губами. – Я только понюхаю.
Собственная кровь казалась Арине черной и густой, как вишневое варенье. Рубиновая капля каталась по ладони, вычерчивая кровавый узор на месте старого шрама от другой, куда более опасной раны, той самой, что однажды изменила Аринину судьбу раз и навсегда.
Ноздри Анук раздувались, глаза затуманились, словно она обоняла самый прекрасный или, наоборот, самый ужасный в мире аромат. Арина больше не пыталась отдернуть руку, завороженно наблюдая за рисунком на своей ладони. Латинская буква «W», как клеймо. Похоже на witch…
Наконец, Анук разжала пальцы, откинулась на спинку стула.