– Мне кажется знакомым ваше лицо, – произнесла шепотом Наталья Петровна, пристально разглядывая Козыря.
– Мне часто так говорят. Я в такие минуты, чувствую себя звездой кинематографа, – сухо произнес мужчина, вспомнив, что когда-то писал письма в этот дом от имени своей бывшей любовницы Анны, чье место теперь заняла Цыпа. Ему захотелось отомстить девице, оставившей его в гостинице, рассказать правду хозяйке дома о том, что ее жестоко обманули, она пригрела змею на груди, которая ужалит в любой момент!
– Я видела вас где-то… Ей Богу! – продолжала настаивать Наталья Петровна.
– Если вы бывали в столице, мы могли бы с вами встречаться. В этом городе я нахожусь совсем недавно…
– В Москве я ни разу не бывала…
– Я имею в виду Петроград. Никак не могу привыкнуть, что столица «переехала»! – усмехнулся Козырь. – У нас в городе выйди на улицу, спроси кого угодно: где столица? Скажут: здесь! Про Москву никто и не заикнется.
Наталью Петровну прошиб холодный пот, она вспомнила, что совсем недавно слышала эти слова от Анны, рыжая женщина внимательно посмотрела на молодого человека, чья внешность была искажена от побоев и завороженно произнесла:
– Ну, конечно! Вы – это он! Как я сразу не догадалась! Сестра Вани присылала вашу фотокарточку.
– Что вы болтаете? Не пойму никак…
– Анна будет счастлива увидеть вас…
– Какая Анна?! Вы ошибаетесь, – злился мужчина.
– В самых первых письмах она очень нежно отзывалась о вас и прислала карточку, надеясь, что мы тоже вас полюбим. Я могу найти снимок и ее письмо, вы убедитесь, что я не лгу!
– У меня есть брат… и наверняка ваша история как-то связана с ним, – решительно произнес загнанный в угол Козырь, он блефовал и надеялся, что его оборона будет убедительна.
– Возможно, я ошиблась… И вся это история связана совсем с другим человеком, – разочаровано выдохнула Наталья Петровна. Ей так хотелось, чтобы Анна обрела счастье, которое она, бесспорно, заслужила. «А что может быть приятней, чем быть рядом с любимым человеком – отцом твоих детей?» – пронеслось в голове женщины. В это самое мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился доктор. Глаза Анны и Козыря встретились, и некоторое время они смотрели друг на друга, но мужчина, смутившись, опустил голову, притворяясь, будто что-то разглядывает на полу, а она отвернулась, пряча слезы и не желая выдать их близкое знакомство.
– Беременна! – объявил доктор. – Кого поздравлять?
Повисла тишина, все недоуменно переглянулись.
– Меня, по-видимому, стоит поздравить! – произнесла нерешительно Наталья Петровна. – У меня родится… племянник! Это самая чудесная новость за последние годы!
Мария приготовила пироги, испеченные специально для доброго доктора. Семен Потапович не сопротивлялся и с удовольствием принял этот скромный подарок, потому как вкусной едой его баловали не часто, а сам он готовил почти несъедобно, предпочитая не портить продукты, а питаться свежим хлебом с козьим молоком и творогом. Все это он закупал в лавке неподалеку от дома.
– Ну, надо же! Девица – очень даже милая, судя по всему, никогда не болела сифилисом и как утверждает, в постели принадлежала только одному мужчине… Жертва современности! Жалко мне таких дурех! – размышлял доктор, кутаясь в плед, выданный возницей, управляющим санями. Быстро мелькали дома – их «с ветерком» везли еще на один вызов в дом, где разболелась сразу вся семья.
– Почему жалко? – выдохнул Козырь, едва слышно.
– Потому что верят прохвостам, которые обманным путем забираются к ним в постель, а потом оставляют одних, а они удивленно ахают, что растет живот и задают вопрос врачам: уж не беременна ли я?
– Но ведь бывают и другие ситуации: притворяясь чистыми и честными, девицы соблазняют мужчин, которые, рискуя, отрекаются от всего ради них, а затем по прихоти подобной девицы, решившей взбрыкнуть в свое удовольствие, получают удар прямо в сердце…
– Да, у каждого своя правда, но я склонен сочувствовать все же дамам, – заключил доктор. – Я часто сталкиваюсь с разбитыми надеждами девиц, оставшихся наедине со своей проблемой… Дети, конечно, – это счастье, но становятся настоящей проблемой, если их не на что кормить. А как это сделать одинокой матери без мужчины? Абсолютно честным путем? Кстати, она тобой интересовалась.
– Мной? Зачем? – удивился Козырь, морщась от летящего в лицо снега.
– Бог ее знает! Понравился, может! Взял бы ты невесту с приданым? Есть в тебе благородство?
Козырь ничего не ответил. В его голове были тысячи мыслей, связанных с женщиной, к которой он до сих пор испытывал чувства, и самая неприятная и навязчивая – о плоде, развивающемся под ее сердцем.
О растущей тайне Анны решено было Ивану Феклистовичу пока не сообщать. На языке Натальи Петровны вертелся вопрос о мужчине, посетившем их дом вместе с доктором. «Раз они не заговорили, то выходит и незнакомы!» – размышляла наблюдательная женщина, она заметила задумчивость и тоску Анны и, не сдержавшись, начала неприятный разговор:
– Тот мужчина… помощник доктора… мне показалось…
– Да, похож на человека, фотоснимок которого я тебе прислала когда-то давно, – быстро сориентировалась Анна, она слышала обрывки разговора Натальи Петровны, которым была очень огорчена.
– Я почти не помню, что я тебе писала о моем… возлюбленном. У тебя осталось письмо? Могу я его почитать?
Подбородок Натальи Петровны задрожал от переполняющих ее эмоций. Она переживала за «родственницу» и желала ей бесконечного счастья. Оставив Анну в комнате, она поспешила в свою спальню, чтобы отыскать письма, которые Иван не раз покушался выбросить.
Аккуратный почерк настоящей Анны повествовал о безграничной любви к самому доброму и нежному мужчине на свете. Согласно тексту, человек, которого она любила, обещал сделать ее своей женой и показать весь мир. К письму прикладывался изящный снимок, напоминающий открытку, которые были в моде в начале века. На ней Козырь выглядел столичным щеголем: он был одет в изящный белый костюм, а в руках держал трость, лицо украшала самодовольная улыбка и тоненькие ухоженные усики над губой. «Осип Александрович Кобзарь», – мысленно отчеканила Анна, как бы снова знакомясь со своим возлюбленным, настоящей фамилии которого до момента знакомства с доктором она не знала. «Чтобы было, если бы настоящая Анна не умерла? – задавала вопрос фотографии Цыпа. – Ты женился бы на ней? У вас появились бы желанные дети? Сопровождал бы ее во время поездок к брату – Ивану Феклистовичу?». Ревность больно жгла внутренности, это было настоящей экзекуцией, пыткой. От их совместного существования остался лишь маленький «подарок» на долгую память – зародыш, развивающийся в ее чреве. Анне вдруг стало невыносимо отвратительно таскать внутри частичку предавшего ее мужчины.
– Этот проходимец… обрюхатил меня, Натали! Мне надо найти того, кто почистит мое брюхо, понимаешь? – доверительно и отчетливо произнесла Анна, тряся фотокарточкой и воровато оглядываясь, будто в комнате до сих пор присутствовала ее мать.