— Проблемы? — спросил он. — Кому первому их решить?
Послышался треск пластиковых бутылок. Сами по себе они не ахти какое оружие, разве что если их разрезать под нужным углом. Однако наполненные водой они представляли собой оружие не хуже, чем носок, набитый песком.
Борланд остановился, закатал правый рукав как можно выше. Сталкеры сразу же остановились, некоторые отшатнулись с испугом.
На плече Борланда виднелась свежая татуировка. Болт с семью гранями.
Борланд беспрепятственно прошел сквозь толпу, направляясь к своей камере. Никто его не остановил. Он чувствовал взгляды сталкеров, сверлящие его спину. Знакомое ощущение. В Зоне ему то и дело приходилось наблюдать перепады отношения к себе. Симпатизирующие ему люди, как полагается, давали ему оценку при первой встрече. Почти всем приходилось разочаровываться.
Сейчас Борланду было не до этого. В его голове формировались очертания задачи, теперь вполне конкретной.
Он должен был попасть на верхний уровень «Вертикали» в определенное место и передать сообщение Клинча нужному человеку. Сейчас, когда у него появилась цель, все остальное не имело значения.
Свою камеру Борланд встретил в том же состоянии, в котором она была во время его ухода, — с той разницей, что Хрюс сидел на корточках на полу, раскладывая на нижней полке вырванные страницы из своего журнала.
— Это моя полка, — сказал Борланд.
Хрюс подскочил, едва не ударившись головой.
— Ты! — воскликнул он.
— Нет, — ответил Борланд. — Это призрак моего зомби, переваренный полтергейстом.
Поспешно собрав страницы, Хрюс залез на свою койку.
— Что там искал? — спросил Борланд.
— Хотел понять, как ты с помощью этой штуки прошел к «семигранникам».
— Волшебное слово надо знать.
— Вот его я и искал.
Хрюс уставился на вытатуированный болт.
— Тебя что, приняли к ним? — спросил он пораженно.
— Это что-то изменит между нами?
— Я не знаю, — затараторил Хрюс. — Ты мне скажи.
— Ты передаешь мне лидерство в каюте?
— Если тебе нужна верхняя полка, то я уступлю.
Борланд покачал головой.
— Лучше прекрати рвать книги, — сказал он, садясь на свой матрац. — В любом виде. Это нехорошо.
Его слова озадачили Хрюса до такой степени, что тот надолго замолчал. Борланд сидел, обдумывая следующий шаг. Ему был нужен Камаз, но со знаком «семигранников» было слишком рискованно заявляться к смотрителю. Не та территория. Татуировка давала ему некоторые преимущества в общем блоке, но не на балконе, служившем прогулочной дорожкой для старика.
Время работало в пользу Борланда. Камаз должен был уже знать, что одним из военных сталкеров стало больше. Пусть посидит, свыкнется с этой мыслью и, если надо, сделает первый ход.
Двадцать минут спустя никакого хода не последовало.
— Время покушать, — сказал Хрюс, выходя из камеры. — Ты идешь?
— Да, — ответил Борланд и понял, до чего он голоден. Прошлую кормежку он пропустил, а у Клинча совсем забыл попросить что-нибудь погрызть. Впрочем, если бы и не забыл, то все равно бы не стал обращаться майору с такими запросами.
Он снова расправил рукав, чтобы скрыть татуировку и не раздражать народ попусту. И без того уже весь блок знает, что случилось за сегодня. Однако люди вовсе не выглядели напряженными. Напротив, Борланд постоянно ловил на себе любопытные взгляды, лишенные агрессии. Он понял, что многие сталкеры, если не все, мечтали поменяться с ним местами. Попасть в число «семигранников» означало здесь приобщиться к великому, получить новый опыт, разнообразить скучную жизнь в тюрьме новыми впечатлениями. Несомненно, сила, объединявшая людей Клинча, была в разы мощнее, чем тухлая схема взяток, установленная Камазом. Сегодня режим старика серьезно пошатнулся. Камаз должен был либо уступить позиции, либо дать серьезный ответ на татуировку новичка. Конечно, оставалась вероятность получить заточку под ребро от одной из Камазовых шестерок по пути в столовую. Не факт, что Клинч что-нибудь предпринял бы на такой выпад.
Надо было наладить диалог с Камазом. Ничего другого не оставалось.
Столовую общего блока Борланд видел впервые. Она ничем не отличалась от любой другой тюремной комнаты для кормежки за одним исключением — здесь не было людей, раздающих еду. Также здесь не чувствовалось никаких пищевых запахов. Заключенные в порядке очереди получали запечатанные пакеты с сухими пайками, затем набирали воду в пластиковую посуду из гигантского самовара, полностью спрятанного в стене так, что торчал лишь небольшой кран. После этого каждый возвращался к столу, выбирал себе место и распаковывал пакет. Последнее действие всегда происходило с азартом — лотерея обеспечивала это чувство всем и каждому, независимо от содержимого пакета. Борланд убедился, что каждый садился там, где хотел, но в очереди за пакетами все стояли строго по номерам. Однако пакетами не запрещалось обмениваться. Кроме того, съедать содержимое нужно было здесь — выносить что-либо, кроме призов, запрещалось.
Борланд спокойно отстоял очередь, взял свой пакет, отошел в сторону. Налил себе воды, выбрал стол и сел на середине скамейки. Никто больше не подсел к нему, как он и ожидал. Вскрыв пакет, Борланд высыпал на столешницу стандартные армейские деликатесы — галеты, консервы, кусочек хлеба. Все запаковано в целлофан. Борланд не спеша растворил в кипятке все что нужно и принялся за еду.
— Здорово, — послышался голос с легким акцентом.
Рядом стоял Геворг со своим пакетом.
— Садись, — предложил Борланд.
— Я только спросить, как дела…
— Сядь, — настаивал Борланд. — Я теперь меченый… то есть татуированный. Надо показать им, с кем я готов есть за одним столом.
Геворг сел на скамью напротив него.
— Вот так, — кивнул Борланд. — Теперь на тебя распространяется репутация «семигранников». Никто не посмеет что-то против тебя вякнуть.
Глаза армянина довольно блеснули.
— Спасибо, — сказал он.
— Если кто поднимет на нас лапу, первый удар придется на меня, — продолжал Борланд. — Но я думаю, все будет хорошо. Только нас мало. Где Тигран?
— Где-то здесь.
— Позови.
Геворг посмотрел по сторонам, нашел брата, помахал рукой. Тот подошел и уселся рядом.
— Хрюс, — сказал Борланд громко. — Иди к нам.
Сосед по камере стоял, прислонившись к стене, прихлебывая кипяток. После зова Борланда он испуганно оглянулся, но все же присоединился к компании за столом.
— Это Хрюс, мой сосед, — представил Борланд. — Это мои друзья, Тигран и Геворг.
Судя по выражению лица Хрюса, в прошлом он явно чего-то не поделил с армянами.