— Наверное, вы тут уже несколько раз побывали? Ну, после всего… После той магнитной ямы.
— Да раз пять, не меньше, — буднично бросил Терен.
— Сами или с охраной? Просто интересно, кто еще это видел?
— Один раз с полковником, дважды с его орлами… Имен я, уж извините, не запомнил… Два раза — сам…
— Са-ам! — удивился Растов. Он был уверен, что Терен слишком боязлив для таких экспедиций соло.
— Да. Ради науки я способен на собственноручное мытье пробирок, — вздохнул профессор.
После езды по потолку последовало неожиданное расширение коридора, которое плавно разрослось до обширной стальной пещеры. Ее точные размеры оценить было затруднительно, ведь единственным источником света здесь были фары «Белого кита».
Растову сразу бросилось в глаза, что пузырьковое письмо со стен полностью исчезло. Но зато пол оказался загроможден различными устройствами, а также изделиями, чем-то отдаленно напоминающими мебель.
Нигде больше в Стальном Лабиринте таких предметов Растов не видел.
Среди «мебели» лишь относительно одной группы предметов не возникало сомнений по поводу ее функционального назначения. То были очень большие кресла обтекаемых форм с трехметровыми спинками. Растов сразу окрестил их «ложементами».
Помимо четырех ложементов, рассчитанных, по виду, на многометровых гигантов, был там и один относительно человекосоразмерный.
Терен остановил робота сразу при въезде в зал и нажатием кнопки заставил опуститься трапы по обеим сторонам кабины «Белого кита».
— Прошу вас… Приехали! — С этими словами профессор ловко спрыгнул на стальной пол.
— Дидимов-Затонский говорил мне, что вы нашли что-то вроде ходового мостика. Только не можете разобраться с управлением… Это вот он, да? Тот самый мостик?
— Да… Но я не уверен, на самом деле, что это именно ходовой и именно мостик. Может, это вообще планетарий. Или узел связи.
— Значит, большой беды не будет, если я сяду в это кресло? — Растов положил руку на самый маленький ложемент. — Меня не шарахнет током или какой-нибудь… пентакварковой плазмой? — Растов щегольнул словцом, значения которого не помнил со школы.
— Разве что конденсатом Бозе-Эйнштейна, — ответил Терен и заливисто рассмеялся исключительно удачной, по его мнению, шутке. — Но вы садитесь, милейший, садитесь… Я это делал десятки раз, и моя задница по-прежнему цела!
Растов подошел к ложементу, оценивающе поглядел на него. Ковырнул ногтем металл, из которого тот был отлит. Ему показалось, что перед ним не вездесущая здесь нержавейка, а…
— Он сделан из бериллида лития, я на спектрометре смотрел, — пояснил Терен.
— Ну, если из бериллида… — пробормотал Растов и уселся.
В тот же миг на потолке и стенах вспыхнул яркий зеленый свет.
— Это нормально, — успокоил Растова Терен. — Это клоны давным-давно установили…
Растов заерзал, устраиваясь в ложементе поудобнее.
Даже для его богатырской телесной комплекции сиденье было великовато — зад проваливался слишком глубоко, колени задирались к подбородку… Едва зажившее ранение от неудобной позы начало мучительно ныть.
— Чуть не забыл! — Терен хлопнул себя ладонью по лбу. — Вам понадобится вот это…
Ученый снял с пояса один из двух универсальных переводчиков «Сигурд» и протянул Растову.
— Зачем это еще? — не понял Растов.
— Как зачем?! Повелевать! Командовать!
— Вы серьезно, профессор?
— Серьезней не бывает. Сейчас мы с вами попытаемся активировать органы управления Стального Лабиринта, используя новейший словарь инопланетного языка, работу над которым я завершил сегодня на рассвете. Готовы?
— Готов.
— Произнесите вслух, громко и отчетливо, слово «старт».
— Старт! — сказал Растов.
Переводчик «Сигурд», который он держал перед собой в левой руке как бутерброд, от которого собирался откусить, промяукал-прокашлял перевод.
Ничего не произошло. И, по-видимому, не собиралось.
— Пожалуйста, подкрутите громкость на «Сигурде» и повторите слово «старт».
Растов повиновался… Душераздирающее мяуканье едва не порвало им обоим барабанные перепонки!
Динамики «Сигурда» были рассчитаны на общение с самыми разными расами, в том числе — и с обитающими в крайне разреженных атмосферах. Поэтому максимум «Сигурда» означал «громко на грани переносимости» — о чем ни Терен, ни Растов не подозревали.
— Может, прикрутим? — Растов с мольбой воззрился на Терена.
— Да, пожалуй.
Вслед за «стартом», оказавшимся фальшстартом, они попробовали «пуск», «включение», «подать напряжение», «подать питание»… И ни-че-го.
Вдруг Растова осенило.
— Послушайте, Терен. Если бы я не был сейчас «на кочерге» от обезболивающих препаратов, я бы, конечно, такого вам говорить не стал… Но все-таки, почему мы сразу начинаем с команд? Мы забрались в святая святых хитроумной инопланетной машины, мы самовольно залезли в кресло пилота… На нас, возможно, сейчас в двести глаз смотрит чужой искусственный интеллект! А мы, вместо того чтобы продемонстрировать свой ум и уровень культуры, начинаем, прощу прощенья за просторечие, качать права! Вот, предположим, приходите вы с визитом в незнакомый дом. Видите интеллигентных незнакомых людей. Они не знают вас. Что вы делаете? Представляетесь. Что-то о себе рассказываете, хотя бы в двух словах. Так?
— Допустим, — сочась скепсисом, процедил Терен.
— Сначала представляетесь, а уже потом просите себе зеленого чаю с земляничным вареньем. Или говорите, зачем вы явились… Мы же с вами действуем по какой-то уродливой схеме. Вообразите: зашли в чужой дом и сразу громко так, с нажимом: «Несите чай с вареньем!»… Вот это примерно и означает наш с вами «старт».
— Вы хотите представиться? Валяйте! Благословляю! — Терен равнодушно махнул рукой.
По профессорской интонации, по тембру его голоса Растов понял: ученый ни на секунду не допускает его правоты. Не допускает даже мысли, что теоретически Растов может быть прав. Тупой служака Растов, дуролом и вандал…
Майору, однако, было плевать. Им овладел кураж.
— Здравствуй, неведомая мне раса высокоразвитых существ! Здравствуйте, хозяева Стального Лабиринта! Меня зовут Константин Растов. Я — майор бронетанковых войск Российской Директории. И я здесь потому, что вверенные мне люди… мои друзья находятся в смертельной опасности… Я нарушил ваш покой не потому, что я любопытен или жаден. А потому, что Стальной Лабиринт — это единственное, что может спасти меня и моих товарищей от неминуемой гибели от рук наших врагов…
— Трогательно! — Терен буквально излучал сарказм. — После такого вступления можно и денег попросить!