Оказалось, я уже в левом ряду. И в среднем. И в правом одновременно. Хуже того, нос машины подъезжал к ресторану, где я собирался обедать, а хвост только выезжал со стоянки. В Бирмингеме.
В общем, я чувствовал, будто иду через Шропширский канал на авианосце «Дуайт Эйзенхауэр».
По-моему, эту машину конструировали в основном для езды по Америке. Во всяком случае, и вид у нее соответствующий: куча ненужных украшений, всякая хромированная ерунда — как любят дети и простые души.
Мест внутри, как кажется на первый взгляд, должно быть больше, чем в автобусе с гармошкой. Но нет. На самом деле их всего семь.
Я не склонен к истерикам. Меня многое бесит — например, церковные колокола, — но лишь считаные явления всерьез готов запретить. Церковные колокола — одно из них. Еще одно — Mercedes GL.
Социалисты сейчас всю свою злобу обрушили на авиационную промышленность, а вот автомобиль, похоже, еще кое-как балансирует на краю. Малейший намек на заносчивость со стороны автоиндустрии — и политика правительства может резко измениться.
Знаменитости уже выстраиваются в очередь записаться в зеленые. В Голливуде едва ли не каждый объявил, что водит Prius, и у нас картина столь же мрачная. Давина Как-ее-там из «Большого брата» говорит, что и хотела бы Range Rover, да боится, что будет сильно отравлять атмосферу. А ослепительная Фиона Брюс [171] подумывает продать свой ХС90.
Все больше народу ведется на шумиху. Потому-то следующий Range Rover планируют сделать в два раза легче нынешнего. Потому Toyota строит гибриды. Потому British Petroleum никак не перестанет разглагольствовать о деревьях. Так зачем же Mercedes выводит на рынок свой GL, настолько глупый и неэкономичный, что он бесит даже меня?
Если вам хочется ездить на полноприводной машине, мне до лампочки, честно. Если вы хотите ездить на ней по центру Лондона, то вы немного с прибабахом, но кто я такой, чтобы вас урезонивать? Это не мое дело, и даже если вы вправду нагреваете атмосферу, это ведь хорошо. Я люблю, когда тепло. Прошлое лето было славным, и если это отчасти дело рук автолюбителей заодно с мамашами, катающими в школу — из школы, думаю, мы можем дружески обняться.
И при всем этом я чуть не выскочил и не застрелился, пытаясь на днях загнать GL задом на парковку. Тыкаясь под завывания адских парктроников дюйм вперед, дюйм назад, я перегораживал дорогу половине Лондона. И когда я наконец понял, что не впишусь, мне пришлось выскребаться обратно. К тому моменту, когда мне это удалось, меня дожидалась уже и вторая половина.
Конечно, в тот вечер GL прошел сквозь потоп, который, очевидно, и вызвал своим же громадным двиглом, и в час пик в Оксфордшире эта машина была мне хладнокровным и уравновешенным товарищем.
Но, простите меня, в ней нет никакого смысла, и я честно предупреждаю: если на каком-нибудь банкете моим соседом окажется владелец GL, я воткну ему вилку в глаз.
А пока призываю MI6 глянуть, что там, в подвале Бундестага. Может, там и нет ничего, но если речь идет о фрицах, лишней осторожности не бывает.
Январь 2007 года
Не помню, чем кончилось у Ганнибала Лектера в последнем фильме «Молчания ягнят». Вроде как он отпилил Рэю Лиотте верхушку черепа, лишился руки и потом в самолете предлагал всем желающим крекеры с паштетом из мозгов.
Погодите, или его свинья съела? Не то он поджег парня в инвалидной коляске…
Дело в том, что создатель Лектера Томас Харрис в своей первой книге о массовом убийстве выделил ему едва заметную роль, но стоило вмешаться киношникам, и Ганнибал быстро превратился в одного из самых знаменитых кинозлодеев в истории. Иначе говоря, его «выдоили до последнего».
И все равно, я знаю, на будущий год выйдет новое кино про Лектера, где мы увидим его молодым мужчиной в его родной Восточной Европе. Отважусь предположить, что юный каннибал съест собственную мать и скормит собакам отца. Потом обрызнется каким-нибудь экзотическим лосьоном и будет, эпизод за эпизодом, сочиненными в расчете на рвотный рефлекс, действовать зрителю на нервы.
То же самое мы видим и с бондианой. Я сам горячий поклонник агента 007, и большинство фильмов знаю наизусть, но и я готов признать, что хотя в «Лунном гонщике» нам показали лучшего злодея бондианы — Майкла Лонсдейла — сюжет там настолько глупый, что единственным способом продолжить серию было двинуться вспять.
В итоге нынешние фильмы про Бонда на самом деле вовсе не бондовское кино. В былые времена перед нами не торопясь разворачивали экспозицию: то карнавал в Рио, то похороны в Новом Орлеане. Это были невероятно роскошные сцены, и они отделяли бондовские ленты от остальных британских картин, где обычно показывали, как Роуэн Аткинсон смотрит в окно на местность, в которой экзотики столько же, как в Вэйкфилде или Плейстоу.
Но в наши дни в Гонконг можно прокатиться за 300 фунтов. Карнавал в Рио транслируют веб-камеры. Ты можешь кататься на лыжах, нырять с аквалангом и прочие бондовские штуки, где только тебе заблагорассудится. Интернет и Ryanair стряхнули с Бонда весь шик.
А теперь, в «Казино «Рояль»», у него отобрали и волшебные примочки. Зачем Бонду часы, расстегивающие лифчик на расстоянии, если мир кишит секретными агентами вроде Вина Дизеля и Арни, у которых часы умеют выковыривать камешки из лошадиных копыт?
Что же нам остается? Парень с внушительным хозяйством и треугольным торсом в кино, которое все считают довольно неплохим. Но получило бы оно такую оценку, не будь прежде «Шаровой молнии» и «Только для твоих глаз» [172] ? Что представляет собой «Казино «Рояль»» без предыстории? Тут мы, конечно же, подходим к Porsche GT3 — последнему продукту франшизы «911».
По сути, это облегченная, готовая к гонкам версия Carrera 2. Вместо задних сидений — силовая дуга, а вместо багажника здоровенный бензобак. Потом шины, которые почти не скользят, спойлер, спокойно годящийся во взлетные полосы для небольших самолетов, и ход, отличающийся управляемостью и послушностью чеченского террориста.
Одним словом, именно та машина, которую ты никак не хотел бы обнаружить на стоянке возле своей лондонской квартиры, когда у тебя жесточайшее в человеческой истории похмелье, а к 8:30 утра ты должен быть в середине Глостершира.
В лифте я спускался, держась одной рукой за стену, чтобы не упасть, а другой придерживая голову, чтобы не взорвалась, и не зная, какую машину оставила мне жена. Я тешился мыслями о Rolls-Royce Phantom. Или светло-серой Honda Legend. Или какой-нибудь тачиле с неукачивающей подвеской, отличным кондиционером и мотором, который вообще не издает звуков.
Но GT3 — облом по всем параметрам. И что меня добило: это ведь, конечно, 911-й — машина, которая меня никогда не вдохновляла. У меня забавные отношения с этим детищем Гитлера. Водить 911-е мне всегда нравилось — кроме RS 1992 года, который был ужасен — и, если память меня не подводит — лилов, — и я всегда восхищался их качеством. Но сунуть руку мне в штаны и схватить меня кой за что им не удается. По-моему, эмоций в них столько же, как в глыбе известняка, и, стало быть, иметь свой 911-й мне не хотелось никогда.