Швед уставился на Алекса, как будто мог что-то прочитать на лице спутника.
– Был один случай… меня Варягом назвали.
– Кто назвал? – спросила Яна, заглядывая отшельнику в глаза. – Где его найти?
– Было так, – привычно неторопливо заговорил Швед. – Окликнули меня, Варягом назвали. Это давно было, я еще у Выселок не обосновался, подходящее место себе искал… где же это было-то? В Пятихатках! Там старая железнодорожная станция, возле нее сейчас большой рынок. Тогда поменьше был.
– Ты по делу говори, по делу! – потребовала Яна. – Про Пятихатки я сама могу рассказать. Что за человек, как зовут?
– А Лес его знает, как зовут! Да этот, который меня вроде как узнал, больше помалкивал, говорил его приятель. Маленький такой, лысоватый. Обходительный, надо признать. Назвался Корнем. Корень – это, значит, кличка такая. Манили меня в какое-то дело, куда-то нужно забраться, что-то оттуда принести… Якобы мне это раз плюнуть, а взамен обещали… в общем, слишком много они обещали. Чуть ли не золото килограммами отвесить, когда принесу то, что им нужно.
– Похоже на разводку, – заметила Яна. – Знаешь, как некоторые фермеры рабов себе набирают? Сперва позовут в какую-то ходку, вроде выгодную, а потом…
– Вот и я так решил. – Швед полез пятерней в бороду, задумался, значит. – Поэтому поскорее от них отделался, все равно я уходить из Пятихаток уже собирался. Людей там много, шум, суета… не люблю.
– Пятихатки – место особенное, – глубокомысленно произнесла Яна.
– Что ты хочешь этим сказать? – обернулся к ней Алекс.
– Сам увидишь, какие там порядки. Таких нигде больше не встретишь.
– Но мы же попробуем найти этих людей? А, Швед?
– Да, Леха, попробуем, – кивнул отшельник. – Варяг… Нужно узнать, что он за человек. И что за дело, в которое его так настырно зазывали. Корень сказал, что если я передумаю, то всегда могу найти его в Пятихатках. Только сдается мне, когда я отказался, он вроде как обиделся, что ли. Обходительным остался, но так как-то… как же он сказал-то? Что я своего счастья не понимаю, что иногда в таких случаях человеку нужно объяснить, в чем его выгода.
– Нехороший разговор, – твердо сказала Яна. – Это он вроде как угрожал тебе?
– Вроде. Второй, который имени не назвал, его за локоть взял и шепнул что-то. После этого Корень снова ласковым сделался, сказал, что если передумаю, то он всегда меня ждет. Свой прилавок у него был, оружием Корень торговал, патронами. Бойкое место. Может, и сейчас оружейный прилавок там же. И Корень с его приятелем, знавшие Варяга.
Алекс слышал: в Пятихатках сходилось несколько старых дорог, на бойком месте возникло поселение бродяг с рынком. Большой рынок, не чета выселковскому. Управлял этим местом так называемый Комитет, по идеологии близкий скорее Армии Возрождения, но из-за близости Гуляй-Поля вынужденный поддерживать нейтралитет. Считалось, что Пятихатки – безопасная территория, там были запрещены схватки между кланами, и любое нарушение правил Комитет карал очень жестко.
Яна призналась, что там никогда не воровала.
– Я же не больная, – заявила она в ответ на расспросы. – Это вам только кажется, что я тяну что попало, потому что у меня вывих в башке и я руки придержать не могу. Очень даже могу. Так вот, в Пятихатках – никогда и ничего.
Потом вздохнула и добавила:
– Поэтому никогда в Пятихатках не задерживалась. Переночую – и дальше странствую. Иду туда, где не так строго.
Потом, когда Швед определил направление по карте и повел к Пятихаткам, она рассказала подробнее. О членах Комитета никто ничего не знает. Говорят, их восемь человек, но даже это не известно наверняка. Просто так говорят. Никаких выборов в Пятихатках не проводят. Если кто-то из Комитета выбывает – а единственная причина ухода с поста, конечно, смерть, – оставшиеся принимают восьмого по своему выбору. За порядком в поселке следят охранники в масках.
– Маски – это я так, для красоты, сказала, – не преминула объяснить Яна. – Мешок с дырками для глаз, вот и вся маска. Зато лица не видно. Если стражник кого-то побьет или даже пристрелит, то непонятно, кому мстить. Я слышала, они каждый день масками меняются, чтобы нельзя было запомнить, даже какого цвета мешковина на том, кто тебя обидел. Но если тронешь одного охранника, будешь иметь дело со всеми.
– А сколько их? – заинтересовался Алекс.
– В Пятихатках мужиков, годных для боя, человек триста, – ответила Яна.
– А сколько из них в охране?
– Если ничего особого не случилось, то, может, двадцать… или тридцать… но, если опасность большая, они все мешки на головы напялят. Нравится им такая безопасность, они за нее драться будут. Так что не рассчитывайте с их охраной справиться. Даже самые отмороженные из кочевников не решаются там бузить. И Хан пока что не трогает Пятихатки.
– Мы их тоже трогать не собираемся! – торжественно заверил ее Алекс.
– Разумеется, – кивнул Швед, – спокойно поговорим, расспросим Корня.
Тут Алекс наконец задал вопрос, который давно его интересовал:
– Яна, а книжки в Пятихатках можно найти?
– Это вряд ли, – Яна даже ухмыльнулась, давая понять, что спросили глупость, – откуда? На рынке там, конечно, всякое толкают. Но только полезное – то же оружие, например. Книжки никому не нужны.
– Я понимаю! Но, может, есть какие-то заброшенные развалины, старые библиотеки, а?
– И этого нет. Лес по старому поселку прошел, потом отступил. И теперь туда никто не суется, потому что от Леса всякое могло остаться. Новые Пятихатки на окраине старых выстроены. Железнодорожная станция есть. А библиотеки или, допустим, магазин книжный – это могло быть только в центре. Нет теперь центра. И книг нет.
– Жалко.
На этом обсуждение планов завершилось. Остаток дня пришлось шагать по бездорожью. Бродяги проходили давным-давно заросшими полями, перелесками. Дороги они обходили стороной, даже если не было ничего подозрительного: на этом настоял Швед.
– На шоссе нас никто не должен увидеть, – объяснил он свое решение, – даже случайный человек. Где-то ляпнет, другой повторит. Рано или поздно дойдет до Черного Рынка. Слухи – такая вещь… их не остановишь. Расползаются, как зараза, как Лес. Стихия, в общем!
Вечер застиг путешественников в дороге. Утром Швед, сверившись с картой, вывел компанию к железнодорожной ветке. Он сказал, что пути идут к Пятихаткам, так что можно больше не париться по поводу направления, а просто следовать вдоль рельсов, они приведут. Так и вышло – через несколько часов впереди показались вагоны, рядами замершие на путях. Правее темнели стены длинных бараков.
– Станция, – объявила Яна. – Там как раз находится рынок, а склады используются по назначению. Вон те длинные здания – это и есть склады. Там и товары хранятся, там и бродяги пятихатские живут. А вокзал принадлежит Комитету.