Котел бросился за ним, сжимая кулаки. Когда пробегал мимо шатуна, которого все сочли мертвым, мохнатая туша неожиданно вздрогнула. Умирающий мутант дернулся и сжал челюсти на ноге Котла. Тот взвыл от боли, упал и стал колотить каблуком здоровой ноги по башке мутанта. Медведь, похоже, теперь точно издох. Во всяком случае, он больше не шевелился, а Котел рычал и бился в зубастом капкане, однако никак не мог освободить ногу…
Швед махнул рукой и бросил спутникам:
– Ну, здесь, я вижу, все в порядке. Ситуация разрешилась сама собой.
Когда отмахали достаточно далеко и ругань Котла перестала доноситься, Швед потеребил бороду и высказался:
– Слишком мало узнали. Я-то надеялся, Котлу хоть что-то известно. За чем идет охота? Что за информация попала к армейцам?
– Придем – узнаем, – ответил Алекс. – Я надеюсь, там будут книги. Или хотя бы что-то… что-нибудь, объясняющее причину.
– Какую причину? – заинтересовалась Яна.
Ей уже стало скучно, и она уцепилась за возможность поговорить на ходу. А разговор, похоже, начинался долгий.
– Да я все о том же. Почему произошла катастрофа? Почему рухнула цивилизация? Технически понятно, Пандемия, природные бедствия… но почему именно сейчас?
– Имир, это он, – вставил Швед. – Зачем искать другие объяснения, если у тебя под носом вполне подходящий ответ?
– Хорошо, пусть Имир. Почему именно сейчас? Что его пробудило? Какое событие послужило толчком к началу катастрофы?
– И ты полагаешь, ответ найдется в книге? Брось, книги – это прошлое. Их больше не будет.
– Швед, я не уверен, что ответ непременно в книге. Но всеми другими способами ответ будут искать без меня. Разыщут заброшенные лаборатории, расспросят выживших ученых… только книги никому не нужны. И есть вероятность, что ответ именно в них. Кто-то должен это проверить.
– Ты – последняя надежда человечества, Алекс! – торжественно произнесла Яна. – Если тебе какая-то книга понадобится, только намекни, где ее можно украсть. Я помогу.
– Вот что я вам скажу, – заговорил Швед. – Нам сейчас от дорог придется подальше держаться. Там сейчас слишком много таких людей, которых мы обидели. И Батька, и Котел, да и другие всякие.
– Вот, а меня обвиняешь, что я везде наследила! – подхватила Яна. – Мы всего-то пару дней знакомы, а ты за это время успел весь Черный Рынок против себя настроить.
Швед смолчал. У Алекса тоже не возникало особой охоты болтать, он погрузился в размышления.
Яна еще говорила некоторое время, хвасталась прежними подвигами, потом умолкла и она. Шагать по бездорожью оказалось трудно. До сих пор троица путешествовала по старым шоссе, а теперь Швед твердо заявил, что на дорогу они сегодня не выйдут. Яна начала уставать. Она даже отдала пистолеты Котла Алексу, чтобы не мешали.
Солнце поднялось в зенит, стало припекать. Яна пожаловалась, что у нее закончилась вода.
– Я чуть эту гадость из Края не хлебнула по ошибке! Пить хочется.
Алекс протянул ей свою флягу, а Швед поглядел в небо, погладил бороду и объявил, что, как только попадется подходящее место, встанут на отдых.
– Поспать тоже надо, – заключил он. – Посидеть, поразмыслить спокойно. Очень уж быстро все вокруг меня вертится, обдумать не успеваю.
Подходящее место нашлось на берегу ручья, у старой грунтовой дороги. Деревянный мостик был давным-давно сломан, и почерневшие от времени бревна сиротливо торчали из воды. Вокруг них весело журчал поток, так детвора шумит и веселится вокруг старика, погруженного в воспоминания. Сломанный мост напоминал об ушедшей жизни, о былых деньках, когда по дороге ходили и ездили. А теперь некому его починить, не нужен этот мост выжившим. Только вода – все та же, что и прежде, бежит, журчит, струится. Воде все равно, найдется ли человек, которому необходимо на другой берег. Воде это безразлично, у нее нет воспоминаний о прошлом, только будущее – новые берега, новые мосты впереди. Может, не все эти мосты будут обрушены? Встретится и устоявший?
Расположившись в тени моста, под остатками настила, бродяги поели и наполнили фляги. Потом Швед потребовал шлем, который Яна утащила из-под носа у рыночных. Алекс только теперь вспомнил об этом трофее. С утра было столько событий, что он совсем позабыл о шлеме! Яна, конечно, тоже захотела осмотреть свою последнюю добычу. Шлем был странный – почти правильная сфера, с прозрачным забралом, изнутри выложен каким-то мягким материалом. Над забралом эмблема – знакомая буква «V», перечеркнутая зигзагом молнии.
Пуля из карабина оставила на металле едва заметную вмятину. Алекс только головой покачал – обычным армейским каскам далеко до такой прочности. Яна напялила шлем, но ей он был великоват, затем пришла очередь Шведа. Он выглядел смешно – лохматая бородища никак не гармонировала с гладким поблескивающим металлом и с правильной округлой формой. Но Шведу не было смешно. Он закрыл глаза и приложил руки к стальным бокам шлема. С ним что-то происходило, и Алекс на всякий случай кивнул Яне и отодвинулся подальше.
Однако беспокоился он зря – нового припадка не случилось. Швед пробормотал только:
– Помню. Это я помню. Смотри, Леха, там внутри.
Алекс принял шлем из рук Шведа и заглянул – на висках материал подкладки потемнел, будто оплавился. Эти-то оплавленные места, застывшие короткими толстыми иглами, и кололи, когда рыночные пытались надеть шлем. Из спекшегося пластика торчали проволочки – внутри явно была вмонтирована какая-то электроника. Но самое интересное – оплавленные места находились точно напротив старых шрамов на висках Шведа. Когда он надел шлем, это сразу стало видно. Алекс раньше не раз задумывался, что могло оставить такие отметины. Теперь ему пришло в голову: шрамы Шведа похожи на ожоги. Электроника вспыхнула и оплавила пластик, когда шлем был на голове Шведа! Алекс принялся взахлеб рассуждать об этом… Все зря. Швед сидел, понурившись, усталый, безучастный, вяло шевелил губами – даже свои долгие неторопливые мысли проговаривал не вслух, а про себя.
– Швед, да что с тобой?! – не выдержала и Яна. – Ты радоваться должен! Мы же такое нашли! Я, между прочим, нашла! Без меня вам бы шлема не видать! Ну ладно, неважно, это я так… но главное! Главное – что? Что ты нашел кусочек своего прошлого! Разве ты не об этом мечтал? Ну, скажи! Скажи!
– Я ничего не помню, – равнодушным голосом ответил Швед. – Я знаю, что шлем мой. Я знаю, но не помню. Тяжело это.
– Здесь что-то написано! – заявил Алекс.
Он разглядел на внутренней поверхности шлема почти стертую надпись, сделанную, похоже, шариковой ручкой. Мягкий пластик подкладки прогибался, когда на нем писали, чернила ложились плохо, и человек, сделавший надпись, несколько раз обводил каждую букву. Чернила частью стерлись, частью их смыл пот, но отдельные фрагменты все-таки складывались в слово. Алекс прочел:
– Варяг.
– Это я Варяг, – все так же ровно проговорил Швед. – Это я писал. Но не помню этого. Вот какая штука, ребятки. По-прежнему ничего не помню… Постой! Варяг!