Я понимаю, что за время моего отсутствия в моей стране что-то должно было измениться, но я был так свято уверен, что ни меня, ни круг моей любви и моих привязанностей эти изменения никогда не коснутся, что теперь находился в состоянии полной раздавленности. Я был буквально «по стенке размазан», как сказал бы тот, бывший Мой Шура Плоткин...
И хотя в каком-то затылочном участочке моего мозга билась мыслишка, что все происходящее сейчас всего лишь сон, кошмар, наркотический бред, — состояние мое было ужасным. Я оказался никому не нужен, и это меня сломило...
Я тихо вышел на балкон, мысленно попрощался со всеми и выпрыгнул с восьмого этажа.
Но почему-то не ощутил стремительности падения, не испытал страха перед ударом об землю, а мягко и медленно поплыл по воздуху, зависая между этажами, заглядывая в освещенные окна моих соседей по дому...
Я посмотрел в них и увидел, что опускаюсь в знакомый район нашего родного мусоросборника, где, задрав нос кверху, внимательно следил за моим полетом мой старый бесхвостый друг — Кот-Бродяга и укоризненно говорил мне уже по-нашему, по-Животному:
— Елки-палки, Мартын, сколько можно ждать? Я специально на час раньше отпросился со службы, а тебя все нет и нет! Давай, Мартын, не дури. Лети быстрее.
Я плавно опускаюсь рядом с Бродягой и молча кладу ему голову на плечо. В глотке у меня стоит комок слез, и я слова не могу произнести — ни по-Животному, ни по-Человечески...
Потом мы сидим в нашем старом, но чудодейственно преображенном подвале — мягкий свет, чистота, тепло, уютно. На стенках фотографии Бродяги, чучела крысиных голов — свидетельства Бродягиной охотничьей доблести. На вешалке — странный черный жилет, типа зимней собачьей попонки с застежками на «липучках».
— Что это? — спрашиваю я Бродягу.
— Моя рабочая спецодежда — пуленепробиваемый бронежилет.
— Господи!.. Тебе-то зачем?
— Я же говорил, что теперь служу. Охраняю одну совместную фирму — сутки через трое. Ты кушай, Мартын, кушай!.. Вот хек, вот форель, вот прекрасная суповая кость... Я так ждал тебя.
— Откуда это все у тебя?
— Как откуда? Платят-то в эСКаВе... А за эСКаВе, Мартынчик, сейчас у нас можно все купить — даже Слона в маринаде!
Мы с Бродягой года два назад мотались на Петроградскую сторону в зоопарк — насмотрелись там! Поэтому я очень даже отчетливо представил себе Слона в маринаде и впервые за весь сон улыбнулся. Бродяга ужасно обрадовался!
— Давай, Мартын, по три капли валерьянки за встречу! — говорит Бродяга и достает с полки небольшой пузырек. — Настоящая, дореформенная! По случаю мне достали. Один, в прошлом кагэбэшный, Кот — ты его не знаешь, — сейчас вместе со мной в охране работает. Так он все свои бывшие связи сохранил и даже усилил! Чего хочешь достать может!..
Но в это мгновение с грохотом распахивается дверь, и в подвал влетает Шура Плоткин — босиком, в старых латаных джинсах и голый по пояс. А на груди у него большая синяя наколка — «КЫСЯ»!
— Мартынчик!.. — кричит Шура и заливается слезами. — Мартышка, любимый мой! Дружочек мой единственный!..
Рыдания ему мешают говорить связно, и он падает на пол, ползет ко мне, протягивает руки и плачет горючими слезами.
— Мартынчик... — всхлипывает Шура. — Ну не раздолбай ли ты?! Ну как же тебе могло ТАКОЕ ПРИСНИТЬСЯ? Может, ты перекушал на сон грядущий? Может, нанюхался, какой-то гадости? Да как же тебе ЭТО в голову пришло? Разве можно позволять себе даже краем глаза ВИДЕТЬ ТАКИЕ СНЫ? Я же тут погибаю без тебя, Мартышка... А тебя все нет и нет. Где ты, Мартынчик? Где ты?..
И Шура, словно слепой, начинает шарить вокруг руками, пытаясь меня найти...
В открытую дверь подвала неожиданно врывается страшный ветер, подхватывает меня, Шуру, Бродягу, срывает со стен чучела крысиных голов, фотографии, все ломает, крушит о корявые бетонные стены подвала, и я вижу, как Бродягу в его пуленепробиваемом бронежилете (когда он его успел напялить?..) с дикой силой бросает о стену!.. Бродяга замертво падает на пол и разбивается какими-то уродливыми глиняными осколками...
Ослепший и окровавленный Шура еще пытается сопротивляться, но сила этого тайфуна так велика, что бедного Шуру впечатывает в бетонную стену и он застывает в ней — плоский, распластанный, с мученической гримасой на совершенно непохожем на себя лице...
Я как-то умудряюсь преодолеть силу этого невероятного ветра, подлетаю к Шуре, обламывая когти, пытаюсь выцарапать его из стены, но страшный вихрь с воем подхватывает меня, отрывает от Шуры и выносит из подвала в холодную черноту звездного неба...
И я лечу, лечу, лечу, и все время вверх, а рядом со мной, оказывается, летит Таня Кох и спокойно говорит мне по-немецки:
— Послушай, Кот... Может быть, тебе все-таки лучше вернуться ко мне? Проснись, проснись, Кот! А то очень трудно разговаривать со спящим Котом...
* * *
И я просыпаюсь...
Никакой Тани Кох. Никакой клетки.
Уйма незнакомых запахов. Слегка кружится голова...
Дико хочется пить!..
Первое, что я вижу, — склонившийся ко мне сильно улучшенный вариант физиономии Эриха Шрёдера в образе женщины.
Она ставит передо мной миску с водой и говорит:
— Пей. После этих дурацких транквилизаторов всегда ужасно хочется пить. По себе знаю.
Я с трудом встаю на слабые еще ноги. С жадностью начинаю лакать воду. Пытаюсь припомнить детали своего сна...
— Вот и прекрасно, — говорит женщина, похожая на Эриха Шрёдера. — Давай знакомиться. Я — Хельга Щрёдер. Я сестра вон того жулика — Эриха Шрёдера и подруга его бизнес-партнера — синьора Руджеро Манфреди. Вон они сидят за столом и, как обычно, пьют пиво без меня.
— Не надо!.. Не надо прикидываться бедной овечкой! — кричит Манфреди из-за стола. — Тебя приглашали пить пиво вместе с нами, но ты предпочла Кота!..
— Не обращай внимания, Руджеро, — лениво говорит Эрих. — Это — Хельга. Ты ее знаешь не хуже меня. Это ее стиль.
— Пей, пей, Кот. Не слушай их, — улыбается мне Хельга. — Я старше Эриха на три года и моложе Руджеро на семь лет. Зато я умнее их обоих, вместе взятых, примерно раз в десять.
Тут Хельга хочет погладить меня, но я инстинктивно прижимаю уши к голове, поворачиваюсь к ней вполоборота, на всякий случай разеваю рот и делаю это свое отработанное «Кх-х-ха!.», чем обычно предупреждаю, что не терплю чужих поглаживаний.
— Осторожней!.. — кричит ей Эрих, и они вместе с Руджеро бросаются к Хельге «на помощь».
И вот тут я исполняю свой коронный номер, который обычно использую в двух диаметрально противоположных случаях — или тогда, когда я хочу понравиться окружающим, или тогда, когда хочу их слегка пугнуть и таким образом поставить на место. Я уже как-то говорил об этом трюке — Неожиданный Прыжок Вверх из непредсказуемого положения Сидя или Лежа. Овчарки в обморок падают, а про Людей и говорить нечего...