Они вошли в дверь, и Саймон узнал «Валиумов». За ними последовал тщедушный коротышка с несоразмерно большой головой. Пробыл бомонд Брассьера.
Саймон выждал несколько минут, прежде чем вернуться в праздничную атмосферу зала. «Валиумы» и Крауч отыскали столик в углу и завладели бутылкой шампанского. Они лениво развалились на стульях, не обращая внимания на раздававшиеся вокруг смех и разговоры. Заставив себя быть любезным, Саймон подошел к их столику.
— Рад, что вы нашли возможность прийти. Я Саймон Шоу.
У всех троих были холодные вялые руки. Казалось, что держишь в руках снулую рыбу. На обрамленном длинными прямыми волосами невыразительном, но по-своему приятном лице «миссис Валиум» мелькнуло подобие улыбки. Выражение лица спрятавшегося за очками от света свечей «мистера Валиума» осталось неизменным. Крауч вперился глазами в Саймона. Саймон подумал, что редко встречал сразу три столь нездоровые, отливающие восковой бледностью физиономии.
— Итак, — произнес Крауч, — перед нами знаменитый рекламный деятель. Прекрасно. Мы польщены.
Брюзгливый носовой баритон, напомнивший Саймону о язвительном классном наставнике, которого он ненавидел всеми фибрами души.
— Откуда вы узнали, что я работаю в рекламном бизнесе?
— Я журналист, мистер Шоу, моя обязанность знать о наших славных деловых магнатах.
«Валиумы», поигрывая бокалами с шампанским, слабо улыбнулись.
— Насколько я понимаю, — продолжал Крауч, — это место станет модным отелем.
В его устах это прозвучало так, будто он только что узнал о чем-то чрезвычайно неприятном.
— Да, небольшой отель.
— Как раз то, что нужно деревне.
— Мне показалось, жители довольны.
— Не все жители, мистер Шоу. Полагаю, вы читали мои колонки и знаете мое отношение к разорению Прованса посредством так называемого прогресса. — Крауч, сделав добрый глоток шампанского, кивнул в сторону «Валиумов». — Нет, не все жители деревни хотят, чтобы улицы кишели «мерседесами» и разодетыми экскурсантами.
— По-моему, вы преувеличиваете.
— А по-моему — пусть судит общественность, — продолжал он, пропуская мимо ушей замечание Саймона. — Как это говорят люди вашей, э-э, профессии? «Хороша любая реклама», — со смехом произнес он. «Валиумы» улыбнулись. — Словом, посмотрим.
Саймон взял бутылку и наполнил бокал Крауча.
— Как ни странно, я как раз хотел переговорить с вами насчет рекламы. Может быть, перейдем вон туда? Не хочется наводить скуку на ваших друзей.
Взглянув на него, Крауч встал из-за стола.
— Что ж, это довольно занятно.
Саймон провел его в укромный уголок позади бара. На лице Крауча отражался огонь камина. Саймон заметил на лбу и над верхней губой собеседника капельки пота. Пил до того, как заявиться сюда. Саймон уловил кислый запах белого вина.
— Значит, так, мистер Крауч. О рекламе, — ослепительно улыбаясь, начал Саймон, стараясь придать голосу приятные, убедительные нотки. — Мне бы очень хотелось, чтобы до открытия отеля в печати ничего не появилось. Знаете, у публики короткая память.
Презрительно скривив губы, Крауч молча посмотрел на него. Значит, вон оно что: этот зажравшийся щенок собирается просить его об одолжении.
— Иными словами, я был бы весьма благодарен, если бы вы на время воздержались от каких-либо комментариев. — Саймон достал свежую бутылку. — Еще шампанского?
— Шампанским меня не остановишь, мистер Шоу. Вы слишком наивны, — заявил он, подставляя пустой бокал. — Что поделаешь, ваш бизнес сам по себе наивен.
Саймон кивнул, решив не ввязываться в спор.
— Скажите, во сколько это обойдется?
Все презрение Крауча выплеснулось наружу.
— Кажется, я понимаю, к чему весь этот разговор, но должен вас разочаровать. — Он сделал большой глоток, наслаждаясь моментом, могуществом, которое дает ему принадлежность к прессе, восхитительным ощущением своей власти над унижающимся перед ним толстосумом. — Нет, мистер Шоу, вам предстоит увидеть массу паблисити в «Глоб». Широкое освещение — кажется, так говорят ваши люди? Знаете, у меня 750 тысяч читателей.
Икнув, допил шампанское и налил еще.
В голосе Саймона появились жесткие нотки.
— Было 750 тысяч. Не знаете, что уже три года тираж падает? Или вам не говорили?
Крауч слизнул пот с верхней губы.
— Все равно это самая влиятельная газета в Британии.
— Это одна из причин того, что мое агентство тратит больше четырех миллионов фунтов в год, покупая там место. — Саймон вздохнул, будто не желая портить такую хорошую статистику неприятным сообщением. — Разумеется, это всегда можно пересмотреть.
Глаза Крауча спрятались в складках одутловатых щек.
— Часть этих четырех миллионов фунтов идет вам на зарплату, мистер Крауч. Вы когда-нибудь думали об этом? Скорее всего, нет. Во всяком случае, это неважно.
— Да, мистер Шоу, это не имеет значения.
Крауч попытался было уйти, но Саймон удержал его за руку.
— Я еще не закончил. Позвольте объяснить вам как можно проще. Если в ближайшие полгода или в вашей колонке, или, подброшенное другой газетенке, появится любое упоминание об отеле, я изыму рекламу из «Глоб». Всю.
Крауч не донес бокала до рта.
— Не посмеете. В данном случае вы имеете дело не с какими-то мелкотравчатыми кустарями-печатниками, а с английской прессой. Мой редактор этого не потерпит.
— А я не буду иметь дела с редактором. У меня дела с владельцем газеты. Вашим хозяином. — Здесь Саймон повторил предыдущие высокомерные слова Крауча. — Кажется, так говорят у вас? Два-три раза в год мы с ним обедаем. Он весьма практичный человек. — Саймон заметил, как у Крауча затряслась рука. — Осторожнее. Расплескаете шампанское.
— Возмутительно. — Крауч высосал содержимое бокала, что, похоже, подбодрило его. На лицо вернулась презрительная ухмылка. — А знаете, я мог бы вынести эту… эту попытку грязного мелкого шантажа на первую полосу. Ясно? Получится славный материалец. Просто отменный.
Саймон кивнул.
— Согласен. Полагаю, так оно и будет. Но если он вообще появится, произойдут три вещи. Я буду все отрицать. Изыму рекламу. И затаскаю вас по судам. Не газету. Вас.
Оба какое-то мгновение не сводили глаз друг с друга, пока Саймон не нарушил ледяное молчание.
— Еще шампанского?
— Пошли вы на…
Крауч, пошатнувшись, поднялся и нетвердой походкой направился к столику, где сидели «Валиумы». Поговорил с ними, и все трое, бросив косые взгляды в сторону Саймона, поднялись и ушли.
Потягивавшие у стойки пастис Жожо и Клод наблюдали, как Крауч и «Валиумы», презрительно поджав губы, проталкивались к выходу.