— Извини, — сказала она ему. — Но Рейзо, Финн и Байерн для меня важнее.
Подавив подступившую к горлу тошноту, Энна решительно бросилась бежать. Теперь она знала: для того чтобы спасти друзей и остановить войну, ей придется позабыть все свои правила, даже то, из-за нарушения которого погиб Лейфер. Ей поневоле придется отдаться на милость огня.
Девушка бежала через лагерь в сторону города. Стараясь усилить панику, она на ходу поджигала шатры. А когда стражники или солдаты пытались ее остановить, она метала в них огонь, надеясь, что попадет в мечи и луки, но не оглядывалась, чтобы проверить это.
Первое здание, до которого она добралась, выглядело как старый амбар. Перед его запертой дверью стоял лишь один молодой солдатик, он уставился на Энну во все глаза и вскинул меч, словно для защиты. Энна разогрела меч, и солдат выронил его, причем выражение его лица не изменилось, как будто он ничего другого и не ожидал. Энна прижала к его горлу два своих меча, но они оказались слишком тяжелыми, так что один она бросила, а второй схватила обеими руками.
— Где держат двух пленных байернцев?
Солдат покачал головой. «Сожги его!» — требовал огонь. Возбуждение переполняло Энну, подталкивая к новым действиям. Она ощущала себя неукротимой и опасной и уже приблизилась к той грани, когда готова была сдаться и жечь, жечь, как никогда прежде. Но пока ей удавалось устоять.
— А ну давай отсюда, быстро! — приказала она, и солдат не стал медлить.
В амбаре обнаружилось несколько пленных байернских женщин и какие-то горожане — они стояли посреди помещения с испуганными лицами. Энна узнала голубоглазую женщину.
— Где мои друзья?
— В старом торговом доме, — ответила женщина.
— Покажи мне.
Энна схватила пленницу за руку и потащила вон из амбара. Остальные байернцы бросились из амбара врассыпную, и двое из них подхватили мечи, брошенные Энной и солдатиком.
Девушка мчалась через город, внимательно глядя по сторонам. Она снова и снова бросала огонь в шатры и фургоны, во все, что принадлежало тирианцам. Ей нечего было беспокоиться о том, где найти тепло, — оно как будто само теперь следовало за ней, клубилось над ней, как невидимый туман. Женщина попыталась выдернуть руку из ладони Энны.
— Эй, что ты делаешь? — закричала Энна. — Мне нужна твоя помощь.
— Я помогу тебе, девушка, — ответила женщина, потирая одну руку другой. — Но очень уж ты горячая.
Энна окинула себя взглядом. От ее одежды в холодном воздухе поднимался легкий пар. Она кивнула:
— Ладно, показывай дорогу.
Они добежали до нужного дома и увидели, что его охраняют четверо солдат. Один из них прижимал лезвие меча к горлу Финна, связанного и с повязкой на глазах. Энна не стала медлить. Прямо на ходу она послала огонь в сапоги солдатам. Те завизжали и повалились на землю, пытаясь погасить огонь и отползти куда-нибудь подальше. Солдат, державший Финна, моргнул.
— Убей его — и ты покойник, — сказала Энна. — Брось меч, и я позволю тебе уйти.
Солдат снова моргнул, выпустил из руки меч и удрал в глубину темной улицы.
Энна сорвала повязку с глаз Финна и быстро перерезала веревки, стягивавшие его запястья и лодыжки. Под веревками открылись красные, воспаленные участки кожи. Энна зашипела, увидев это, и пустота в ее груди заныла, жаждая тепла. Девушка посмотрела на Финна. На его щеке был шрам, оставшийся после пореза, под одним глазом красовался старый, уже пожелтевший синяк, но Финн улыбался.
— Привет, Энна, — сказал он хриплым после долгого молчания голосом.
— Привет, Финн, — тихо откликнулась Энна.
Тепло вокруг нее на мгновение рассеялось. И внутри, в пустоте, несколько раз громко ударило сердце Энны, и впервые за многие недели она ощутила нечто вроде чистой, спокойной надежды.
Крики солдат, бежавших где-то по улицам, приближались.
— Рейзо?
— Внутри.
— Есть еще стража?
Финн отрицательно качнул головой. Энна втолкнула его и женщину в дверь, подальше от взгляда каких-нибудь случайных лучников, сунула Финну свой меч, чтобы он освободил Рейзо, и повернулась к голубоглазой.
— Ты слышала что-нибудь важное? — спросила она.
— Отряды Сайлефа вышли три дня назад, Тиедан повел свою армию вчера. Не знаю, куда отправился Сайлеф, но Тиедан идет к Столице. Они движутся с западной стороны от Остекина.
Энна улыбнулась:
— Ты слышала вполне достаточно. Спасибо. Теперь нам нужно найти лошадей.
Женщина указала ей на ближайший конец лагеря.
— Ну а ты беги отсюда, — посоветовала Энна, — и освободи других, если сможешь.
— Хорошо, — кивнула женщина. Она положила руку на лоб Энны и нахмурилась. — Будь поосторожнее! — сказала она и выбежала из амбара.
Энна обернулась и увидела Рейзо и Финна, вооруженных мечами. Оба выглядели тощими, нездоровыми и встревоженными, но в то же время довольными.
— Ох, — выдохнула Энна, — а с вами не слишком хорошо обращались!
Рейзо пожал плечами и поморщился от боли.
— Мы в порядке. А ты выглядишь отлично, явно не голодала. И платье красивое.
— Да, оно новое, — кивнула Энна, презирая себя. — Мне так жаль, Рейзо, Финн… Мне очень жаль.
Рейзо еще раз передернул плечами и еще раз поморщился. Что-то в его манерах ужасно напоминало Энне Лейфера. Девушка удовлетворенно вздохнула: как же хорошо было вновь говорить с Финном и Рейзо! Она ведь считала себя совсем одинокой, но теперь знала, что ошибалась. Рейзо, Изи и Финн стали ей родными, и эту семью Энна твердо решила сохранить.
— Ты бы лучше не дергал плечами, — сказала она, еле сдерживая нежданный смех. — Что с тобой случилось?
— Да это тот капитан, Сильвер, или как там его. Явился однажды, злой, как потревоженный шершень, и принялся нас колотить.
Энна заморгала:
— Это сделал Сайлеф…
Рейзо кивнул:
— Ладно, я в порядке. Жив ведь. Просто он мне руку выбил из сустава, или что-то в этом роде. Но Финну больше досталось!
Финн чуть заметно улыбнулся и уставился на собственные башмаки.
— А кем был третий парень, что пришел с вами? Тот, которого убили? — спросила Энна.
Рейзо и Финн переглянулись.
— Не понимаю, о чем это ты, — сказал Рейзо. — Мы пришли вдвоем. Даже Тейлон ничего не знал.
— Но разве… Сайлеф говорил…
Энна умолкла. Конечно же, это была очередная ложь, чтобы Энна почувствовала себя еще более неуверенной, чтобы окончательно решила, будто Рейзо и Финн действительно явились с целью убить ее. Энна прищурилась, заметив, что кожа Финна приобрела нездоровый желтоватый оттенок, потом увидела, что эти желтоватые следы от синяков у него повсюду. Жар вокруг внезапно стал нестерпимым, и Энна поняла, что ее охватила ярость. Она заговорила — медленно, с деланым спокойствием, почти боясь, что, если она отпустит на свободу свои чувства, любое ее слово может сжечь друзей: