Она поспешила за ним:
— Пал Антоныч, минуту!
Он подошел к лифту, нажал кнопку и ответил на звонок мобильного:
— Да, мама! Что? Какая соседка? Мама, я тебя умоляю! Нет никакого кризиса!.. Слушай, ну кто лучше знает — твои соседки или Дубинин?
Двери лифта открылись, Кибицкий вошел в кабину, Надя последовала за ним.
— Все, мама! — сказал в трубку Кибицкий. — Я спешу!
Двери закрылись, лифт тронулся, Кибицкий повернулся к Наде:
— А тебе чего?
— Женитесь на мне! — решительно сказала Надя.
Он не врубился:
— Что-о?!
— А то! Посмотрите на себя. Вам сколько? Сорок восемь? Пятьдесят? А вы все за девушками по улицам катаетесь! Ну сколько можно так обтираться по жизни? Мужчина не должен так жить!
Это, конечно, был заранее заготовленный монолог, но Кибицкому он понравился, он усмехнулся:
— Да? А тебе-то сколько?
— Ну, в том-то и дело! — сказала Надя. — Мне восемнадцати нет. Но у меня ребенок…
— Как? — удивился он. — Уже?
— Да не мой, не мой! У него родители погибли в аварии. Как раз там, на Пресне, у мебельного. И его нужно срочно усыновить, а то его в Америку увезут…
Лифт остановился, Кибицкий вышел из кабины, мимо вахтеров прошел на улицу к «кадиллаку» и джипу с охраной. Но Надя, не отставая, следовала за ним, говоря на ходу:
— Женитесь на нас, мы будем вас очень любить, я обещаю! Очень!
— Еще бы! — насмешливо ответил он, подходя к открытой двери «кадиллака». — Ты меня видишь третий раз в жизни.
— Это не важно! Вы хороший человек, детдому помогаете…
— Детка, — вдруг серьезно сказал Кибицкий, — ты хоть знаешь, что сейчас в стране творится?
У него снова зазвонил мобильник, он сказал в трубку:
— Алло! — И вдруг изменился в лице: — Что-о?! Кто сказал? Дубинин??? Да он же мне вчера…
Кибицкий буквально бросился в машину и резко захлопнул дверь. Надя схватилась за дверную ручку:
— Постойте!..
Но могучая, как кувалда, рука подоспевшего охранника тут же отстранила ее от «кадиллака», и «кадиллак» в сопровождении охранного джипа стремительно рванул прочь.
Да, именно в эту минуту председатель Центробанка Дубинин публично сознался, что у государства осталось 15 миллиардов долларов и что еженедельно только на поддержание рубля Центробанк тратит миллиард. То есть денег у Российского государства — ноль, полное банкротство, ни армии, ни чиновникам, ни врачам платить нечем.
Дефолт наступил.
Грянули забастовки в Сибири, в Сыктывкаре, на Урале…
Сидя на Горбатом мосту, шахтеры во главе со своим руководителем вовсю стучали касками, в паузах кормили бродячих собак и гнали от себя юного священника, который подсел к ним с Библией в руках.
— Парень, шел бы ты отсюда!
— И не подумаю, — отвечал священник, стараясь попасть в цезуры ритмичного стука касок. — Разве без веры можно победить?
А каски — стук-стук-стук.
— Без веры победить нельзя…
А каски: стук-стук-стук…
— Смотрите: пока люди верили коммунистам… — говорил священник.
Каски: стук-стук-стук…
— Советская власть держалась…
Каски: стук-стук-стук.
— А как перестали верить, так все и грохнулось…
Каски: стук-стук-стук…
— А в Бога люди верят тысячи лет… И будут верить тысячи лет… И поэтому с верой в Бога мы победим… Отче наш, иже еси на небесех!..
А каски: стук-стук-стук…
— Да святится имя Твое… Да приидет царствие Твое…
И четверо шахтеров повторили за ним:
— Да приидет царствие Твое… — И касками: стук-стук-стук…
— Да будет воля Твоя… — возвысил голос священник.
И шахтеры за ним:
— Да будет воля Твоя… — А касками: стук-стук-стук…
— Яко на небеси и на земли… Хлеб наш насущный даждь нам днесь!
И все шахтеры вместе с руководителем стали повторять вслед за священником синхронно и в полный голос, как рэперы:
— Хлеб наш насущный даждь нам днесь! — И касками: стук-стук-стук.
— Хлеб наш насущный даждь нам днесь!! — И касками еще громче: стук-стук-стук.
— Хлеб наш насущный даждь нам днесь!!!
Казалось, именно под этот речитатив ложились на рельсы бастующие шахтеры Сибири… В Питере бандиты грабили обменники… В Хабаровске врачи и работники «Скорой помощи» объявили голодную забастовку… В Москве выступала группа «Роллинг стоунз»… И огромные очереди штурмовали банки СБС-Агро, Мост-банк и другие. А телеведущие вещали:
— Правительство выбрало самый дикий вариант: девальвировало рубль, заморозило ГКО и одновременно отказалось платить по долгам. Это коллапс всей банковской системы. Паника нарастает…
* * *
— Come here! Vanya, come here! Come to me!..
Это, присев на своих «Nike» и распахнув руки, американцы подзывали Ванечку, который стал на ноги и, покачиваясь, делал первые шаги…
Надя не смогла на это смотреть, с газетой в руках влетела в кабинет директрисы:
— Вы это читали?
Директриса, сидя за своим столом, смотрела теленовости про бардак в стране.
— Что «это»? — спросила она.
— Статья! В Америке приемные родители убили нашего ребенка! Вот! Такого, как Ваню, привезли из России и убили!.. А теперь эти там, в палате — «Vanya, come here!»…
— Успокойся.
— Что «успокойся»? Вы не имеете права отдавать наших детей!
Директриса развернулась к ней, сказала:
— Во-первых, не я отдаю, а суд. А во-вторых, почему эта гребаная пресса не пишет, что у нас уже миллион сирот? Миллион таких нищих Ванечек, понимаешь? Государство уже пять месяцев даже детдомам не дает ни копья! Мрут дети! Я их кормлю на подачки банкиров! Или бандитов! Они убьют кого-то, осиротят, а потом, замаливая грехи, приносят мне деньги! И я беру! Беру, да! А чем мне детей кормить, когда вся страна в жопе, а президент…
Телефонный звонок прервал этот крик души, директриса в сердцах сняла и бросила трубку.
— Иди, Надя, отсюда… — сказала она, остывая.
— Но статья!..
— Да, статья. Я читала. А ты знаешь, какая смертность внашихдетских домах?.. Уйди, не трави мне душу…
Ночью страшные американцы, эти чудовища из фильмов-ужастиков, только еще страшнее, пытались огромным кухонным ножом зарезать Ванечку.