– По вашему усмотрению, ваша светлость?
– Моя светлость тут ни при чем, сэр. Состоя в анк-морпоркской городской Страже, я обязан гарантировать подозреваемому безопасность. В идеале, я посадил бы его в холодную. В городе их больше нет, но, насколько я понимаю, они еще сохранились в большинстве сельских местностей, пускай обычно в них и сидят только пьяницы и сбежавшие свиньи.
Послышался смех, и мисс Бидл сказала:
– У нас действительно есть деревенский констебль, ваша светлость, и он держит свиней в каталажке у старого моста.
Она пронзительно взглянула на Ваймса, который и бровью не повел. Он спросил:
– А людей ваш констебль когда-нибудь туда сажает? У него есть служебное удостоверение? А значок?
– Ну, иногда он сажает под замок какого-нибудь пьяницу, чтобы тот протрезвел, и говорит, что свиньи не особо возражают, но я понятия не имею, что такое служебное удостоверение.
Снова послышался смех, но он быстро увял, рассеянный суровым молчанием Ваймса.
Наконец он произнес:
– Я бы не назвал вашего констебля стражником. Пока я не смогу убедиться, что он работает в рамках поддержания должного правопорядка, я буду считать его не стражником – по моим стандартам – а заважничавшим уборщиком. Кое-какая польза от него есть, но он не стражник.
– По вашим стандартам, ваша светлость? – уточнил священник.
– Да, сэр, по моим. Мои решения. Моя ответственность. Мой опыт. Моя шкура, если что-то пойдет не так.
– Но, ваша светлость, как вы сказали, здесь у вас нет полномочий, – кротко напомнила госпожа полковница.
Ваймс чувствовал, как нервничает ее муж, и дело было уж точно не в еде. Полковник искренне желал убраться отсюда поскорей. Забавно, но люди всегда хотят поговорить со стражниками о преступлениях и не понимают, какие признаки выдают их тревогу.
Он повернулся к супруге полковника, улыбнулся и сказал:
– Как вы уже слышали, мэм, если стражник обнаруживает вопиющее преступление, юрисдикция протягивает ему руку помощи. И, с вашего позволения, давайте сменим тему. Не хочу обидеть вас, дамы и господа, но с течением времени я заметил, что банкиры, военные и коммерсанты обычно ужинают в мире и спокойствии, тогда как бедный старый стражник вынужден говорить о своей работе, которая, по большей части, довольно скучна.
Ваймс снова улыбнулся, чтобы никого не обидеть, и продолжал:
– И, наверное, особенно скучно стражникам здесь. Насколько я могу судить, в деревне тихо… как в могиле.
Мысленно он отметил: старый полковник вздрогнул, а священник уставился в тарелку, хотя, возможно, не следовало принимать это всерьез, поскольку редко можно найти священнослужителя, не способного воздать должное вкусной еде.
Сибилла, на правах радушной хозяйки, разбила лед.
– Кажется, время для главного блюда, – произнесла она, – а именно, превосходной баранины а-ля, никаких больше разговоров о стражниках! Знаете, если как следует раскачать Сэма, он будет цитировать законы и обычаи Анк-Морпорка и устав Стражи, пока в него не бросишь подушкой!
«Умница, – подумал Ваймс, – по крайней мере, я теперь поужинаю спокойно». Он расслабился, а разговор вокруг стал более непринужденным и вновь наполнился повседневными сплетнями, жалобами на соседей и на прислугу, видами на урожай и – да, ненавистью к гоблинам.
Ваймс прислушался. Гоблины. В городской Страже имелся как минимум один представитель каждого разумного двуногого вида плюс Шнобби Шноббс. Это стало традицией – кто сумел стать приличным стражником, сумеет стать и расой. Но никто и никогда даже не предлагал Ваймсу принять в Стражу гоблина, по той простой причине, что все считали их вонючими, злобными, недостойными доверия мелкими каннибалами.
Разумеется, все знали, что гномы – это мелкие мошенники, которые надуют тебя при первом удобном случае, тролли просто живые камни, живущей в городе Медузе лучше не смотреть в лицо, вампирам нельзя доверять, как бы они ни улыбались, вервольфы – это те же вампиры, только летать не умеют, сосед – сукин сын, который бросает мусор через забор, а жена у него та еще шалава. Но, опять же, в мире должно быть разнообразие. И дело не в предубеждениях, потому что, в конце концов, даже в университете работает орк, но он любит футбол, и кого угодно можно простить, если он способен забить гол с середины поля, и, в конце концов, некоторые вещи приходится принимать как есть… но только не проклятых гоблинов, ни за что. Люди гнали их прочь, если гоблины появлялись в городе, и в конце концов они, как правило, оказывались в низовьях реки, у Гарри Короля и ему подобных – варили мыло, дубили кожу и собирали железный лом. Достаточно было немного отойти от городских ворот, чтобы оказаться вне досягаемости закона.
А теперь гоблины появились поблизости Овнец-Холла, о чем свидетельствовали пропавшие куры и кошки. Что ж, не исключено; но Ваймс помнил, как в краже кур обвиняли троллей, хотя ничто в курице не способно заинтересовать тролля. С тем же успехом можно сказать, что люди едят штукатурку. Но, разумеется, он промолчал.
Да, ни у кого не нашлось для гоблинов доброго слова, но мисс Бидл вообще помалкивала. Она не сводила пристального взгляда с лица Ваймса. Лица сидящих за обеденным столом можно считывать, если знать как; а если ты стражник, то наверняка ясно понимаешь, что каждый обедающий думает об остальных. Все написано во взгляде. Сказанное и несказанное. Люди, входящие в магический круг, и не входящие. Мисс Бидл была чужаком, которого не вполне принимают, хоть и терпят, потому что, разумеется, никто не отменял хороших манер. Как там говорится? «Не нашего поля ягода».
Ваймс осознал, что смотрит на мисс Бидл. Они улыбнулись друг другу, и Ваймс подумал, что человек любознательный непременно нанес бы визит милой особе, сочиняющей книжки, которые так нравятся Юному Сэму, и вовсе не потому, что она выглядит так, как будто собирается открыть огромный вентиль на плотине.
Мисс Бидл слегка нахмурилась, когда речь зашла о гоблинах, и время от времени соседи, особенно того сорта, который Ваймс мысленно обозначил как «госпожа полковница», поглядывали на нее, как на ребенка, который делает что-то не так.
Ваймс продолжал изображать внимание, в то же время перебирая в голове события минувшего дня. Этот процесс прервала госпожа полковница, сказав:
– Кстати, ваша светлость, мы очень обрадовались, когда узнали, что сегодня вы отколотили Джефферсона. Этот человек ведет себя просто возмутительно. Он нас весьма огорчает!
– Да, я заметил, что он не боится озвучивать свое мнение, – сказал Ваймс. – Как и мы, правда?
– Но, разумеется, вы, ваша светлость, не считаете, что работник не хуже хозяина? – спросил священник, вскинув голову.
– Зависит от работника. От хозяина. И от того, что вы считаете плохим и хорошим, – ответил Ваймс. – Я сам был работником, но когда речь заходит об анк-морпоркской городской Страже, я – хозяин.