Они менялись с «доком», заступали на дежурства и отдыхали. Пес попробовал ловить рыбу в пруду, потом посмотрел на скользкого холодного подъязка, на червей, подумал, что и Созинов становится примерно вот таким, и оставил это занятие. Он смотрел телевизор, читал детективы, которых приобрел при случае с десяток, ждал. Книги попались плохие, некоторые читать было просто смешно, и он смеялся. В это время «доктор» вел многочасовые беседы с тем, кто еще совсем недавно был Костей Созиновым, с тем, кто, выпив сухого вина, спешил домой, чтобы надрезать хороший арбуз и утром отправиться в Финляндию.
Два раза в день «пациента» выводили на свежий воздух, с черным мешком на голове. Он неприятно долго мочился или присаживался возле канавы. Затем его подмывали из шланга. Раз в два дня в подвал приносили ведро с водой и «пациент» совершал омовение. Можно было этого и не делать, но после специфических процедур запах стоял в подвале мерзкий.
На тринадцатые сутки доктор поднялся наверх и объявил, что все закончилось.
Еще пять дней они откармливали зомби. Для окончания работы была припасена икра, свежее масло, баночки джина с тоником, пиво и многие другие нужные ему сейчас продукты. Зомби загорал, ловил рыбу, отчего приходил в неописуемый восторг, играл с «администрацией хутора» в футбол невесть откуда взявшимся мячом. Потом его одели в свежую рубашку, одарили сумкой с финскими газетами и буклетами туристических фирм, сувенирами. «Доктор» последний раз проверил кодировку и Пес отвез Костю Созинова в аэропорт, прямо к рейсу из Хельсинки. Тот теперь искренне считал, что только что сошел с трапа самолета.
Вечером Пес прослушал все телефонные разговоры Кости, убедился, что с ним все в порядке и «доктор» убыл в Россию. На хуторе все следы работы исчезли. Можно было вернуться «в нору» и приготовиться к следующему этапу.
Когда Костя сделал свое дело, его распухший труп был найден на берегу озера. Патологоанатомы однозначно определили причину смерти. Но после начались невеселые открытия. Патологические изменения в организме — замаскированные многочисленные следы электрошока. Следы инъекций на сгибах рук. А анализ крови дал весь спектр транквилизаторов, применяемых при спецдопросах.
Труп Созинова можно было утилизовать или надежно спрятать. Весь ужас заключался в том, что его оставили вот так, на виду.
ПОСЕЛОК КУЗЬМОЛОВО
… Поезд мягко ткнулся своей доброй мордой в раз и навсегда указанное ему место. За окном — перрон. Ленинград-город. На Санкт-Петербург как-то не тянет. Камни великого города и жлобство пупковое. Питер — кликуха уголовная. От Ленинграда еще что-то осталось.
— Вставай, Саша. Приехали.
Саша что-то заспался.
От вагона до спуска в метро пятьдесят метров.
— Был ли ты когда в метро, брат?
— Откуда, брат?
— Наше метро лучшее в мире. Московское вообще отдыхает.
— Отлично! А сейчас мы куда идем?
— В него и идем. Метрополитен имени Ленина. Правда теперь просто метрополитен, но это дела не меняет.
— А почем оно? Рубля три, наверное?
— Несколько больше. Я и сам не помню.
Пес купил десяток жетонов и отдал за них сто двадцать рублей.
— По двенадцать, что ли? — усомнился Саша.
— И это еще не предел. Куда совать догадаешься? Смотри за мной.
И они миновали турникеты.
Ехали двадцать минут.
На платформе — народ с рюкзаками, палатками, удочками и баллонами с водой и пивом.
— Это какое примерно место? — все продолжал спрашивать господин-товарищ Болотников.
— Это, конечно, не центр, но тоже неплохо. По пивку?
— А тебе можно?
— Нужно.
На платформе никакого пивка что-то не было. Можно было выскочить на «пятак» со стороны торговой базы, там, где маршрутки. Там тебе и магазинчики, и разливочный сарай с кавказской кухней, и многое другое. Но лучше вот так, в конце платформы, «Охоты» светлой для себя и «Балтики»-семь для Саши. Рыбок всяких вяленых, кальмаров и даже креветок сушеных без числа.
Псу так хорошо не было давно. Солнышко, платформа, пивко. Край земли и вместе с тем окраина второй столицы. Можно по платформе ходить и сиськи на журнальных обложках разглядывать.
— Хочешь знать, откуда есть пошла человеческая земля? — спрашивает он Болотникова.
— Известное дело. С Севера. Гиперборея-матушка.
— А как же семь дней создания? Циклопы, греки, анисовка?
— Это нам не ведомо, но все было не так. Цивилизация шла с Севера.
— И остановилась в Каргополе…
— Да ладно тебе, — машет рукой с недопитой банкой Саша.
Пес все же покупает познавательную книгу, про первые дни творения, пирамиды и топонимические выверты. Протоцивилизация. Атлантида. Там курган первотворения. Скоро доберемся туда. И снимем печать с той самой книги. Такое тогда начнется…
Электричку ждали минут тридцать, потом втиснулись, и еще три остановки, стоя и потея, слушали вялотекущую дурь про тарифы ЖКХ и МТС, пропускали теток с мороженым и газетами. За пятнадцать минут прошла еще одна маленькая жизнь. Саша вертел головой и все ждал, когда появятся соборы и памятники за окном.
— Выходи, брат.
— А где мы?
— Станция Кузьмолово. Можешь называть это пригородом. Оно, примерно, так и есть. Тут хорошо.
Дом, кирпичный, пятиэтажный, недалеко от станции. Сосны, холмы, новостройки на горе, «Пятерочка», «Магнит», новодел под насыпью, то ли рынок, то ли тюрьма народов, неизбежные азербайджанцы и бабищи в шортах с сумками прут товар на реализацию. Дети, бабушки и дети — с пивом в баллонах.
Квартира на четвертом этаже окнами во двор. Скромная стандартная мебель, холодильник, телевизор и газовая колонка. На антресолях чистое белье, в шкафчике — посуда.
— Как тебе? — Пес щелкнул кнопочкой на пультике телевизора, на экране задергались тетки, затрясли попами. Потекли шампуни, загорелись дома, трупы на асфальте осклабились проникновенно и привычно. Пес пощелкал еще и остановился на футболе. На каком — не важно.
— А что здесь?
— Так. Знакомый один живет, ключи оставил. Ты это… жрать хочешь?
— Прямо печет. А есть тут чего?
— Тут идеальный порядок в чистом холодильнике. Вот тебе бабло, спустись, возьми всего, побольше, получше. Пивка там, водочки. Мне обязательно шоколадку фабрики Крупской и кофе, самого лучшего. Яиц. Магазин вниз и за угол. Не заблудишься? Потом в домофон позвони. Сумеешь?
— Трудно сказать…
Когда Саша вышел, он запалил огонек в колонке, пустил воду в ванну, поставил на плиту чайник и кастрюльку. Или пельмени, или сосиски Саша обязан был догадаться принести.