— А на другое?
— А зачем тебе деньги? Я же рядом. И я рядом буду всегда, — не к месту стал балагурить Пес.
— Я в кафе не пойду. Ты опять нажрешься.
— Так накрыто уже. А с тобой или без тебя — какая разница?
— Как накрыл, так и закроет. Мы же не ели? Пошли дальше.
— Куда?
— В Пантелеймонов. Ты же туда хотел?
— Не, я не готов. Надо трезвиться и поститься. Поехали, брат, в Дафнию.
— А там?
— А там — паром.
— А пешком?
— А пешком далековато. Я только деньги занесу в кафе.
Саша ждал на пятачке автобусном, совсем рядом с их ночным пристанищем, примерно полчаса. Пес вышел, наконец, довольный, со свертком.
— Не хотел отпускать дяденька. На вот тебе, Сашка. Курочки. Рицинка там, помидорики. Поешь, покуда. Только кости не разбрасывай.
Аппетита у Саши не было. Глотнул вина, откусил от куриной ноги. Сложил все назад. Руки вытер бумагой.
Дорога в порт уже знакома. Красота несказанная за окном, хозяин в средней стадии опьянения — рядом. Пакет с курицей в сумке. Маслице, которое вручили монахи в Ивере, в бутылочке, в правом внутреннем кармане куртки.
Следующий нетрезвый сон Пса был явно наказанием.
Не сон это, а бесконечное воспоминание. Мука смертная. Черная Рожа привел его в город Двинск. Даугавпилс сиречь. Теперь не телевизор включил, а прямое видение прошлого приключения.
— Помнишь того бедолагу? — навис он над лежащим на кровати Псом, зубами людоедскими сверкнул.
— Пуммерса?
— Ага.
— Зачем его отладил?
— Были причины.
— Ты что, ревизор Комитета среднего образования с особыми полномочиями?
Черная Рожа теперь сидел во дворе, спиной к нему, под навесом кафешки, даже не оглядывался. Из окна комнаты легко мог быть виден, но Пес головы не поднимал. Рожа цедил кофе и читал газету на латышском языке. Скотина. Клоун. И никто на него не обращал ни малейшего внимания. Ну, сидит папуас во дворе скита на святом дворе и держит латышскую газету вверх ногами.
Просмотреть сюжет и очнуться. Другого не дано.
…Доктор исторических наук Эрнест Пуммерс жил на окраине Даугавпилса в квартире, на втором этаже четырехэтажного кирпичного дома. Пес позвонил из телефона-автомата и добродушный женский голос сообщил на чистом русском языке, что Эрнест Янович в музее, на работе. Посочувствовав, пожелав спокойной ночи, назвавшись коллегой Эрнеста из Ленинграда, он спросил, где же этот музей искать, и вскоре был на месте. Сторож-старичок впустил его после некоторых сомнений, после того, как Эрнест Янович, плотный, еще не старый мужчина, показался на лестнице, ведущей на второй этаж.
— Я к вам из Ленинграда. Разрешите? Мне рекомендовали коллеги.
— Весьма рад. Пойдемте в кабинет. Заприте дверь и можете пока отдыхать, Арвид, — разрешил он сторожу, — мы с коллегой поработаем.
В кабинете Пес осмотрелся и первым делом посоветовал господину Пуммерсу позвонить домой и сказать, что он задержится. Тема очень интересная и уйдет на это часа два.
— Очень хорошо. Чай будете? Кофе?
— Нет. Это мне помешает.
— Как это может помешать?
— Твоя книга? — достал Пес из сумки учебник.
— О! Конечно.
— Тогда все в порядке. Ошибки не будет.
— Какой?
— Ты тот, кто мне нужен.
— Но, если, на ты…
— Ты… вы, мы… теряем время.
Пес снял телефонную трубку и подал ее ученому, дождался пока тот опять же, совершенно по-русски объявит женщине на другом конце провода о задержке. Потом Пес трубку вырвал из рук изумленного хозяина кабинета и оторвал ее от аппарата.
— Что это?
— Это пистолет, — объявил Пес и достал оный.
— Кто вы?
— Представитель власти.
— А документы?
— Расскажи-ка лучше о себе.
— Что я должен рассказать?
— О своем видении истории. Ну, давай, начинай.
— Пистолет, хотя бы, уберите.
— Нет. Так лучше. Естественнее.
— Почему?
— Меньше будешь врать.
— О чем я могу соврать?
— Переврешь всю историю.
— Историю нельзя переврать. Она объективна.
— А чем же вы тогда тут занимались? За что зарплату получали?
— За труд.
— Результаты вашего труда перед вами. Так что объясняйте, но постарайтесь поближе к истине. Как можно ближе. Какая ваша специализация?
— Долгое время я занимался древними знаками на камнях.
— Вот. Это хорошо. Поближе к кладбищу.
— Давайте, я вас выведу отсюда и не будем о кладбищах.
— Почему? Я люблю эту тему. Я к ней имею некоторое отношение. По специальности я гробовщик.
— На самом деле?
— А почему нет? Только мои гробы несколько другого толка.
— Это аллегория?
— Считайте, что так. Хотя приходилось делать и настоящие. Итак, начнем.
— Ну, хорошо. Тут совсем недалеко находятся отличные камни. Той зимой почти не было снега.
— А? Какой снег?…
Автобус по горной дороге катит. Лето…
В автобусе Пес завел богоугодный разговор с соседом. Сидели они с Сашей в разных местах. Вот и захотелось Псу пообщаться, а не с кем. Саша одним ухом разговор слушал, проникался интересом. Как антология таинственных случаев, только наяву. Протяни руку и вот они — случаи. Обсуждали поведение неугасимой лампады, что висит над Царскими вратами соборного храма Иверского монастыря. В праздники она начинает раскачиваться: таков знак присутствия Матери Божьей. Но иногда и по будням. Предупреждает монахов о чем-то. Об испытаниях, которые скоро будут.
Старцы рассказывали: турки напали на Кипр, лампада качалась очень сильно. То же происходило перед другими войнами. Качалась лампада и перед землетрясением в Армении. Когда она начинает раскачиваться в непраздничное время особенно сильно, об этом сообщают во все монастыри Горы. После этого начинаются соборные моления. А Саше Пес лампаду не показал. Обидно.