— Что там видно? — раздался голос Найтингейла. Я вздрогнул от неожиданности.
— Господи Иисусе, — проговорил я.
— Над этой рекой он не властен, — был ответ. — Даже Блейк и тот так не думал.
Потом мы снова сели в «Ягуар», погрузившись в ненадежные объятия его обогревательной системы образца 1960 года. Доехали до центра Ричмонда — на этот раз двигаясь в правильном направлении по односторонней улице, и я спросил Найтингейла, оправдал ли тролль Натаниэль его ожидания.
— Он подтвердил наши подозрения. Парни, ехавшие на моторке, служат Отцу Темзе и спустились ниже по течению, чтобы совершить набег на святыню на острове Ил-Пай, а слуги Матери Темзы их там прихватили. Топлива у парней явно было достаточно, и они вполне могли поджечь собственную лодку, чтобы под шумок сбежать. В нижнем течении Темза принадлежит Матери Темзе, а верхнее — владения Отца Темзы. Граница же проходит по шлюзу Теддингтон, а остров Ил-Пай находится в двух километрах ниже.
— Так вы считаете, Отец Темза решил устроить передел территории? — спросил я, словно речь шла не о «богах», а о каких-то наркодилерах. Теперь, на обратном пути, машин стало гораздо больше — Лондон просыпался.
— Нет ничего странного, что духи места стремятся защищать свою территорию, — сказал Найтингейл. — Так или иначе, у вас, несомненно, особое видение этой проблемы. Я хочу, чтобы вы отправились к Матери Темзе и переговорили с ней.
— А что мы с моим особым видением ей скажем?
— Вы должны выяснить суть проблемы и по возможности найти решение, которое всех устраивает.
— А если у меня не получится?
— Тогда сообщите ей, пожалуйста, что королевские законы и общественный порядок должны соблюдаться на всей территории страны, и об этом не стоит забывать.
За рулем «Ягуара» сидел Найтингейл и только он, что было вполне понятно. Будь у меня такая машина, я бы тоже ее никому не доверял. Но зато я мог брать «Форд-эскорт» десятилетней выдержки, который раньше служил патрульной машиной, о чем красноречиво свидетельствовали надписи на боках. Найтингейл купил его в том же салоне подержанных автомобилей, где Лесли взяла свой. Автомобиль, на котором ездили копы, ни с чем не спутаешь — как его ни отмывай, все равно пахнет копами.
Шордич, Уайтчепел, Уаппинг — весь Ист-Энд, и старая часть, и новая, был царством денег и гордыни. Мать Темза жила к востоку от Уайт-Тауэр, в доме, перестроенном из складского помещения, неподалеку от Шедвелл-Бэзин. На противоположном от него конце проезда находился «Вид на Уитби», знаменитый старинный паб. В свое время это место было настоящей джазовой Меккой.
У отца бывали там сейшны с Джонни Китингом, [11] но однажды, благодаря отлично развитой способности гробить собственную карьеру, он умудрился пропустить свое выступление с Литой Росой. [12] По-моему, вместо него позвали Ронни Хьюза. [13]
Одна стена склада была облицована декоративным камнем. Современные окна, прорезанные в ней, выходили на шоссе. С другой стороны, у реки, раньше был грузовой причал, но его переделали в автостоянку. Я втиснул свою машину между оранжевым «Ситроеном Пикассо» и кирпично-красным «Ягуаром XF». На лобовом стекле последнего красовался стикер «Urban Dance FM».
Выйдя из машины, я немедленно ощутил очень четкие вестигии. Внезапно почувствовал запах перца и морской воды — резкий, пронзительный, словно крик чайки. Неудивительно — ведь раньше этот склад был частью лондонского порта, одного из самых крупных и оживленных портов мира.
С реки дул пронизывающий ледяной ветер, и я поспешил ко входу. Где-то неподалеку играли музыку, причем басы были усилены до уровня, небезопасного для барабанных перепонок. Мелодию, если таковая подразумевалась, невозможно было различить, зато низкие частоты вибрировали, казалось, прямо у меня в груди. Грохот музыки вдруг прорезал женский смех, стервозный и визгливый. У входа, оформленного в неовикторианском стиле, висел ультрасовременный домофон. Я набрал номер, который дал Найтингейл, и стал ждать. И уже хотел набрать снова, когда за дверью послышались шаги — кто-то в шлепанцах шел к двери. Она открылась, и на пороге обнаружилась молодая чернокожая девушка с кошачьим разрезом темных глаз. Ее черная футболка с надписью на груди «МЫ РУЛИМ ЖИЗНЬЮ» была на несколько размеров велика.
— Здрасте, — сказала она, — вам чего?
— Я констебль Грант из отдела расследования убийств, — представился я. — Мне нужно встретиться с миссис Темзой.
Девушка окинула меня оценивающим взглядом. Я, видимо, не соответствовал неким ее стандартам, потому что она, скрестив руки на груди и воинственно глядя на меня, спросила:
— Ну и?
— Меня прислал Найтингейл.
Тяжко вздохнув, девушка развернулась ко мне спиной и прокричала куда-то в коридор:
— Тут какой-то чувак пришел, говорит, что он от мага.
Сзади на ее футболке было написано «А НЕ ЖИЗНЬ НАМИ».
— Пусть войдет, — ответил голос откуда-то из недр здания. В нем слышался несильный, но четкий нигерийский акцент.
— Давайте, заходите, — проговорила девушка.
— Как вас зовут?
— Беверли Брук, — сказала она.
Я переступил порог. Она наблюдала за мной, склонив голову набок.
— Раз познакомиться, Беверли.
Внутри было жарко, влажно, почти как в тропиках. На лице у меня тут же выступил пот, спина тоже взмокла. Дверь в конце общего коридора была распахнута настежь, низкочастотные звуки неслись именно оттуда, вибрировали в воздухе, текли вверх по кованой лестнице, соединявшей этажи. Матери Темзе здание, похоже, принадлежало полностью — либо же в этом доме обитали самые терпимые соседи за всю историю Англии.
Беверли проводила меня в квартиру на первом этаже. Идя за ней, я старался не слишком пялиться на длинные стройные коричневые ноги, которые почти не скрывал подол футболки. Здесь было гораздо жарче, чем обычно бывает в квартирах, и пахло пальмовым маслом и листом маниоки. Я понял, куда попал, когда увидел стены, выкрашенные в бледно-персиковый цвет, а в кухне на столе заметил печенье с ванильным кремом из магазина «Моррисон».
У входа в гостиную мы остановились. Беверли поманила меня пальцем, чтобы я наклонился к ней, и шепнула мне на ухо:
— Будьте повежливее.
Я вдыхал аромат масла какао и средства для укладки волос. Как будто вернулся в прошлое и мне снова было шестнадцать.
Где-то в девяностые, когда проектировщика, создавшего это здание, нанимали на работу, ему наверняка объяснили, что проектировать он будет роскошные апартаменты для молодых специалистов, перспективных и динамичных. И он, естественно, тут же вообразил себе людей в практичных деловых костюмах, которые обставят свои жилища в стиле строгого минимализма из скандинавских детективов. Ему и в страшном сне не могло присниться, что кто-то решится запихнуть в эту идеально спроектированную гостиную по крайней мере четыре гарнитура из «Мира кожи». Не говоря уже о плазменном телевизоре — сейчас по нему показывали футбольный матч, но звук был выключен, — а также об огромном растении в горшке. Я с удивлением узнал в нем мангровое дерево. Именно дерево, с шишковатыми, изогнутыми корнями, которые оплели края горшка, свесились вниз и проросли сквозь толстый ковер. Подняв глаза, я увидел, что верхние ветви этого дерева вросли в потолок. В тех местах, где отвалились куски побелки, проглядывали коричневые сосновые балки.