– Что? Ты получил от неё письмо? – спросил он с восходящей интонацией в голосе. – Нет, не приходи. Давай встретимся. Ты уже ужинал? – И он назвал ресторан.
Пока они ждали, когда подадут еду, Нобутака жадно читал письмо жены. Когда подали суп, он еще не закончил. К тому времени разбухшие макаронные изделия в форме неразличимых иероглифов осели на дне чашки.
Нобутака не смотрел на Юити. Он смотрел в другую сторону и хлебал свой суп. Юити наблюдал с чуть преувеличенным любопытством за этим несчастным человеком, который хотел сочувствия, но которому не к кому было обратиться.
– Бедняжка. – Нобутака говорил сам с собой, откладывая ложку. – Бедняжка… ни одна женщина не была столь несчастной…
Была причина, по которой привычка Нобутаки преувеличивать свои чувства теперь действовала на Юити раздражающе. Это Юити нёс моральную ответственность за госпожу Кабураги.
Нобутака повторял снова и снова:
– Бедная женщина. Бедная женщина.
Затем, воспользовавшись женой как предлогом, он попытался вызвать сочувствие и к себе. Но выражение лица Юити не изменилось, и Нобутака в конце концов потерял терпение и сказал:
– Это я был безнравственным все время. Никто не виноват.
– Неужели?
– Ю-тян, как ты можешь быть таким жестоким? Да, будь со мной холоден. Но моя жена, которая совсем ни в чем не виновата…
– Я тоже не виноват.
Князь аккуратно выбирал маленькие косточки из рыбы на своей тарелке и складывал их на край. Он ничего не ответил. Через некоторое время он сказал, почти рыдая:
– Ты прав. Я человек конченый.
Этого Юити не мог вынести. Этот толстокожий пожилой гомосексуалист был на удивление лишен искренности. Неподобающее поведение, которое он сейчас демонстрировал, было в десять раз хуже, чем откровенная непристойность. Он пытался придать происходящему благопристойный вид.
Юити оглянулся вокруг и стал рассматривать других обедающих. Очень чопорная молодая американская пара ела свой обед, сидя друг против друга. Говорили они мало. Они почти совсем не улыбались. Женщина тихонько чихнула [101] и, поспешно прикрыв свой рот, сказала:
– Извините.
В другом месте группа японцев, видимо родственники, которые пришли с заупокойной службы, сидела за большим круглым столом. Они злословили о покойном и громко смеялись. Женщина около пятидесяти, по-видимому вдова, одетая в серо-голубой траурный наряд с кольцами на каждом пальце, говорила пронзительным голосом:
– Мой муж купил мне всего семь бриллиантовых колец. Я продала четыре из них без его ведома и заменила бриллианты стекляшками. Когда началась война и стали призывать жертвовать драгоценности, я солгала и сказала, что отдала те четыре, что продала. Я сохранила настоящие три в качестве своей доли. Вот они. – Она вытянула руку, чтобы все их могли увидеть. – Муж поздравил меня с тем, что я не сообщила о них правительству! «Твоя бесчестность изумляет меня!» – сказал он.
– Ха-ха! Единственным, кто был в неведении, оказался твой муж.
Столик, за которым сидели Юити и Нобутака, казался обособленным от остальных. Металлические украшения – напольная ваза, ножи и ложки – блестели холодным блеском. Юити подозревал, что неприязнь, которую он чувствовал к Нобутаке, по-видимому, возникла из-за того, что они оба были членами особого гомосексуального братства.
– Ты поедешь со мной в Киото? – резко спросил Нобутака.
– Зачем?
– Зачем? Ты единственный, кто может привезти её назад.
– Вы меня используете?
– Использую тебя? – Болезненная улыбка приподняла уголки губ Поупа. – Не будь таким суровым, Ю-тян.
– Ничего не получится. Даже если я поеду, ваша жена никогда не вернется назад в Токио.
– Как ты можешь говорить такое?
– Потому что я знаю вашу жену.
– Ты меня удивляешь. Я женат на ней двадцать лет.
– Я знаю её всего полгода, но, полагаю, знаю вашу жену хорошо.
– Ты ведешь себя словно соперник, мет?
– Да. Может быть.
– Не говори так, Ю-тян…
– Не беспокойтесь. Я не выношу женщин. А вы, господин председатель, вы в последнее время решили быть мужем этой женщине?
– Ю-тян, – произнес он навязчивым тоном, – давай не будем ссориться. Пожалуйста!
После этого они ели молча. Юити немного просчитался. Он действовал как хирург, бранящий своего пациента, чтобы подбодрить его. Прежде чем расстаться, он хотел разрушить привязанность к себе этого человека. Если он желал сделать это как можно безболезненнее, холодное обращение, к которому он прибегал, определенно было ошибкой. Ему следовало бы доброжелательно потакать Нобутаке, показать, что он с ним заодно, даже если он так и не думает. За что Поуп полюбил его, так это за его душевную жестокость. Пока Юити будет её проявлять, он соответственно будет возбуждать воображение Поупа и усиливать его иллюзии еще больше.
Когда они покидали ресторан, Поуп ласково взял Юити под руку. Юити позволил ему сделать это из презрения. Молодая влюбленная парочка, проходящая мимо, тоже шла под ручку. Он услышал, как юноша, похожий на студента, прошептал девушке на ухо:
– Посмотри туда, они, должно быть, гомосексуалисты.
– О, какой ужас!
Лицо Юити покраснело от гнева и унижения. Он выдернул руку и сунул её в карман. Нобутака никак не отреагировал. Он привык к подобному обращению.
– Эти! Они! Они!
Юити заскрипел зубами.
«Они, которые платят триста пятьдесят иен за постель в отеле в обеденный перерыв и имеют свою великую любовь на глазах у небожителей. Они, если все идет хорошо, строят свои крысиные любовные гнездышки. Они, которые с сонным взглядом усердно размножаются. Они, которые ходят по воскресеньям со всеми своими детьми по распродажам в универсальных магазинах. Они, которые скудно замышляют парочку измен за всю свою жизнь. Они, которые всегда демонстрируют свои здоровые дома, свою здоровую мораль, свой здравый смысл, своё самодовольство».
Победа, однако, всегда на стороне банальности. Юити понимал, что все презрение, которое он мог собрать, не сможет побороть их естественное презрение.
Было еще рано идти в ночной клуб, куда Нобутака пригласил Юити, чтобы отпраздновать воскрешение своей жены из мертвых. Они отправились в кино, чтобы убить время.
Шел американский вестерн. В коричнево-желтых скалах всадника преследовала банда злодеев. Герой избрал кратчайший путь и из расщелины на вершине горного плато стрелял в своих преследователей. Застреленный злодей падает головой вниз с уступа. На горизонте, поросшем кактусами, мрачнеют несущие катастрофу тучи… Мужчины с чуть приоткрытыми от изумления ртами смотрели на экран, завидуя киношным героям и восхищаясь ими.