– Вздор! Я немного моложе тебя, и то ношу! Пора бы тебе немного принарядиться! Новые глаза и новая прическа! – добавила Глория, критически оглядывая подругу.
– Ты действительно так думаешь?
– Мы будем сиренами Сауэртуайта, ты и я, – пообещала Глория, неожиданно понадеявшись на свое скорое возвращение в Бруклин.
– Но мне все равно нужно носить очки, – вздохнула Мадди.
– Не все время, и больше ты не будешь похожа на Джона Сильвера [34] ! Думаю, для начала тебе следует избавиться от косичек. У тебя есть ножницы?
– В столике, но у бабушки будет истерика. Мои волосы такие кудрявые, что потребовались годы, чтобы они стали длинными.
Глория порылась в ящичке и вытащила хорошенький розовый кожаный футляр с пилками, щипчиками и серебряными ножничками. Она безжалостно расчесывала спутанные косы Мадди, а та повизгивала от боли.
– Теперь вижу, что ты права насчет длины, но давай сделаем тебе челку, как у меня.
Прежде чем Мадди успела запротестовать, Глория отрезала ей волосы и распустила косы.
– Вот так куда лучше.
Мадди взглянула в маленькое зеркальце:
– О, что ты наделала!
– Теперь ты выглядишь на свой возраст, Мадлен Белфилд, только и всего. Остальное зависит только от тебя… друзья навеки, помнишь? Ты попросишь миссис Плам, хорошо? Я буду делать все, что нужно, честное слово!
– Предоставь это мне и приходи еще. Если я уеду домой, ты знаешь, где меня найти. И у меня есть твой адрес. Обещаю, мы найдем что-нибудь для тебя, и давай напишем Грегу и расскажем обо всем. Можем послать ему посылку и снимки, где я с новым глазом.
– Договорились, Мадди, и спасибо.
Глория с широкой улыбкой бежала по темным улицам. Настанет день, когда она сядет в поезд до Сауэртуайта, и уже никакими коврижками не заманишь ее назад! Она возвращается домой!
* * *
Иногда Грег сомневался в мудрости британских командиров, запихнувших прекрасного механика в столовую. Если бы армия маршировала на животах, помоги, Боже, всем, кто доверяет свою силу его слабым потугам приготовить приличную жратву. Никто не замечал его умения, лишь бы заполнить пустующие вакансии!
Командиры только и мечтали о том, чтобы превратить людей в военные механизмы, игнорируя их гражданские специальности в неуклонных стараниях забить квадратные колышки в круглые дыры. Он лучше многих других вписывался в казарменную жизнь. Ему нравилась учебка: парады, бой барабанов, проверки укладок. Остальные выглядели по сравнению с ним тупицами. Но Грег не успел и оглянуться, как оказался на переправе через Ла-Манш, ведущей к Sword Beach [35] , в старом грузовике «Бедфорд».
– Когда доберетесь до холма, пригните головы! – крикнул сержант, показывая на холм впереди.
Грег сидел за рулем передвижной кухни и одним быстрым маневром сумел выбраться на дорогу, а там уж показал класс! Он мчался мимо солдатских колонн, военной полиции и угрюмых уроженцев здешних мест. Где-то впереди везли пушки. Колонна объезжала высокие изгороди. Никто не знал, что ждет впереди. А вдруг засада?
Когда грузовик сдох, все стали орать на Грега, словно он нарочно сломал машину.
– Убери эту чертову штуку с дороги!
Пришлось дотолкать грузовик до кочек, поросших травой, такой густой, что Грег по-настоящему испугался. А что, если он попал на минное поле?
Именно в этот момент для Грега началась настоящая война.
Кто-то притащил керосинку и заварил чай – обед прежде всего.
Оказалось, что в грузовике потек бензопровод. Пустяк, но запасного ни у кого не нашлось. Грузовик дальше ехать не мог, и они тоже. Так что пришлось вырыть окоп и устроиться в нем на ночь.
Над головами низко летали вражеские самолеты, и Грег решил проверить свою меткость и прицелился, представив, что вышел на охоту с мистером Батти. Лучше всего стреляешь, когда кто-то вознамерился тебя прикончить!
Остаток ночи прошел спокойно. И он даже починил грузовик, отправившись на разведку, чтобы стащить бензопровод с другого брошенного грузовика. Только он ожидал, что грузовик будет пуст… но споткнулся о ногу и лежавший отдельно сапог.
Тошнота подкатила к горлу при виде того, что осталось от бедняги водителя.
Они медленно, упорно, мучительно пробирались через нормандский Вилле-Бокаж и были встречены внезапным огнем снайперов. Грег схватил ближайшего солдата и вместе с ним свалился в канаву. Пули свистели там, где только что тащилась колонна, впивались в борт грузовика! Опять чертов ремонт!
Вонь в канаве была невероятная. Они оказались в окопе, который служил отхожим местом, и их мундиры были в дерьме.
– Я у тебя в долгу, – сказал широкоплечий парень с нашивкой на рукаве и йоркширским говором. Но неужели не мог найти норы получше?
Вот так он и капрал Чарли Афтон стали «дерьмовыми» братьями.
Хорошо иметь рядом парня, который уже успел повоевать, не боялся огня и имел достаточно здравого смысла, чтобы не лезть на рожон.
По дороге случилось чудо: Грегу были поручены ремонтные работы. Скоро его произвели в капралы. От Бельгии до Голландии шли бои, которых Грег никогда не забудет: Геннеп, Неймеден, Граве. Они очищали страну от врага, от Мааса до Рейна.
То он, то Чарли искали друг друга на временных квартирах, чердаках и сеновалах. Они вместе рыбачили на озерах и любовались птицами на реках в редкие минуты затишья. Чарли был хорошим товарищем, а без хорошего товарища на войне не выжить.
Грег уже забыл о том времени, когда был поваром, потому что все наконец поняли, как умело он справляется со сломанными осями, насосами и коробками передач. У него был поистине дар высматривать запчасти в самых неожиданных местах. Став сержантом, он принялся обучать своих парней осматривать брошенные грузовики и фургоны в поисках запчастей.
Единственное, что разделяло братьев по оружию, были девушки. В Нормандии вся компания первым делом завалилась в дом терпимости. Выстаивание в длинной очереди, ожидавшей, когда настанет момент радостей плоти, казалось Грегу фарсом.
В свой первый визит он немного помедлил за дверью. Он совсем не так представлял себе все это. Получалось как-то поспешно и деловито….
– Следующий! – крикнул кто-то, подтолкнув его вперед. Кто назвал облегчением это безрадостное погружение в холодное равнодушное тело?
Женщина, от которой воняло кислятиной, со скучающим видом стояла перед ним. Достаточно стара, чтобы быть его матерью. Угрюмое раскрашенное лицо, пустые глаза, с презрением смотревшие на него.