Первые несколько недель после отъезда Дитера Мадди была слишком занята, готовясь к занятиям в колледже, чтобы думать о том, как и когда они встретятся снова. Проверка зрения, визиты к стоматологу, к портнихе, отправка вещей в Уэст-парк, на новую квартиру. На прощание люди дарили ей от всей души подарки, а она в знак благодарности приглашала их на чай. Плам и бабушка подарили ей чудесный письменный прибор, Грейс Баттерсби – вышитые ею платочки, Вера Марри – гобеленовый футляр для карандашей. Она же рассказала, что они получили короткую благодарственную записку от Дитера с адресом его дома под Дрезденом.
Глория принесла компактную пудру с пуховкой, от себя и девочек, новых жиличек хостела, ставшего теперь домом с меблированными комнатами, которые сдавались за небольшую плату.
Мадди собрала девушек на чай, чтобы показать новый твидовый костюм в лилово-вересковых тонах, сшитый известным в Скарпертоне портным. Бабушка принесла нить жемчуга, чтобы дополнить этим изящным украшением сиреневый вязаный джемпер.
– Глаз с жемчуга не спускай! – приказала она. – Это наследство твоей дочери! Фамильные драгоценности.
– Вовсе нет, – прошептала Плам. – Свадебный подарок. Старуха любит сочинять, что Белфилды – это традиции и фамильные ценности.
– Когда я откину копыта, получишь все мои драгоценности, и они будет передаваться из поколения в поколение.
Последнее время Плам и бабушка постоянно цеплялись друг к другу. А все из-за дяди Джеральда, который по какой-то причине так и не вернулся домой.
Мадди не нужно было никаких жемчугов. Все, что она хотела, – не уезжать отсюда в чужой дом в чужом городе. Хотя Лидс был всего в пятидесяти милях, ей казалось, что предстоит путешествие на другую планету.
Она каждую неделю писала Дитеру, но пока не получила ответа. Может, что-то случилось с Матильдой и он так и не поехал учиться в университет?
Теперь она думала, что те чудесные звездные ночи у водопада, ветер, свистевший над ними, трава, колющая их обнаженные тела, темнота, укрывшая их, словно одеялом, были всего лишь иллюзией, о чем можно было долго думать в темные ночи.
Она жила на верхнем этаже огромной виллы в эдвардианском стиле недалеко от Уэст-парк-роуд. С ней жили еще две студентки, только из университета, – мисс Ффрост старалась брать в жилички только порядочных девушек из хороших семей.
Плам уложила в чемодан ее любимое одеяло и безделушки, а также снимки летних пикников в рамочках, чтобы Мадди чувствовала себя как дома. Кроме того, она с собой увезла снимок Долли и Артура, портретное фото дуэта Беллейрс в вечерних костюмах, в квадратной серебряной рамке. Это все, что осталось у Мадди от родителей.
На стену она повесила акварель с видом Бруклина, нарисованную тетей Джулией, и рисунок Древа Победы, сделанный Грегом. Мадди до сих пор хранила его. Грег нарисовал его по памяти, когда был расквартирован в Германии, и прислал Глории. Та подарила рисунок Мадди и написала на обороте: «Друзья навеки».
Глядя на этот рисунок, Мадди вспоминала о всех проделках, о том, как Грег утешал ее после гибели родителей, а позже спас у школьных ворот от ехидины Кей.
Еще она вспоминала о том, как утешала Дитера под тем же деревом в ту ночь, когда они сидели на его ветвях, и он изливал свою мятущуюся душу. В ту ночь, когда они стали задушевными друзьями.
Глория проводила Мадди до Лидса: она решила навестить мать в выходной. Теперь они снова подружились, и Глория всегда была рада повидаться с Сидом, но очень расстраивалась из-за решения Мадди покинуть Сауэртуайт.
– Забудешь нас и заведешь в колледже новых подруг, – твердила она.
– Ну, уж нет! Друзья навеки, – напомнила Мадди. – Буду приезжать на уик-энды, когда смогу. Пойдем вместе в кино, взберемся на холмы. Будем встречаться, когда ты приедешь в Лидс. Пойдем в молочный бар!
– Обещаешь?
– Честное слово. Я же не в Тимбукту отправляюсь, а в Лидс! Кстати, ты ничего не получала от Грега?
– Не-а. По-моему, он нас забыл. Завел себе девчонку. Чарли привез из Германии какую-то Марту.
Мадди никогда не думала, что Грег может так же страстно влюбиться в кого-то, как она – в Дитера. Грег казался таким надежным, солидным и здравомыслящим и всегда был где-то вдалеке в своем мундире и с приглаженными волосами. Она не видела его с тех пор, как он отправился за границу. Где-то он сейчас?
– Вряд ли мы снова увидим его, – вздохнула Мадди.
Их переписка постепенно сошла на нет, наверное, потому, что жили они в разных мирах. Когда она в последний раз писала ему? В эту игру могут играть только двое, но на Рождество они все-таки должны послать Грегу открытку и посылку.
Первые годы жизни в Бруклине ей пришлось бы нелегко без Грега и его компании. Но тогда они были детьми. Теперь она начинала новую жизнь в шелковых чулках и модных туфлях, оставив фильдеперсовые чулки и ботинки на будние дни, когда она предпочитала надевать один из старых жеребковых жакетов Плам, хотя мысль о том, что шкура какой-то бедной лошадки, вроде Монти, прикрывает ее спину, наполняла Мадди ужасом. Но жакет был слишком хорош, чтобы просто отдать его кому-нибудь. Нужно бы продать его и купить что-то более скромное, тем более что он немного короток и совсем ей не идет.
Они сидели в вагоне, глядя на мутные воды реки Эйр. Зелень сменилась серостью, и впереди показались каменные здания фабрик, заводов и изрыгающие сажу дымовые трубы.
Мадди улыбнулась, вспомнив свое первое путешествие с Глорией. Первую поездку в неведомое.
– Подумать только, мы знакомы с сорокового, – прошептала она, живо представив тощую рыжую девчонку с сопливым малышом в вязаном шлеме, который хныкал по своей маме.
– Ты спасла нам жизнь. Кто знает, к кому бы мы попали? А теперь мы – молодые леди-горожанки. Нервничаешь?
– Ничуть! Просто хочу, чтобы первый день поскорее закончился. Будешь писать мне, даже если забуду ответить?
– Еще бы!
Глория подмигнула.
– Не смотри так. Друзья навеки, ты и я. Если найдешь приятного богатого молодого человека, которого я могла бы очаровать, обязательно позволь мне первой сделать попытку, ведь ты уже влюблена.
– Это что, так заметно? – подтолкнула ее Мадди.
Глория снова подмигнула.
– Любовь – дело молодое! Эти тайные прогулки в темноте… Все знают, что вы делали это, как кролики.
– Ничего подобного, – запротестовала Мадди.
– Можешь рассказывать об этом кому-то другому, но не мне! Видела я твое лицо. Ты точно это делала.
– Нет, вовсе нет. Мы никогда…
– Но сияло же твое лицо отчего-то. И уж точно не от чтения чертова Вордсворта!
* * *
Они расстались на вокзале, обнимаясь так отчаянно, словно Мадди собиралась в одиночку отправиться на Северный полюс. Она направилась прямо к стоянке такси, даже не подумав, что Глория должна идти к автобусной остановке и ехать на другой конец города. Это подводило итог всем их отношениям…