Он всегда представлял себе, что дыба — это самая страшная пытка, которую придумал человек, но ее было легче вынести, чем кандалы. Ему казалось, что боль от кандалов, когда его подвешивали, сродни той боли, что испытал Христос, но потом он ругал себя за такие недостойные мысли: кто он такой, чтобы уподоблять свои мучения тому, что испытал Сын Божий?
Он умрет здесь, но это его не волновало. Он боялся за судьбу Грейс и Эндрю. Как они будут без него? В своем завещании он указал, что дети остаются под опекой Кэтрин Марвелл. Но что, если все, что ему принадлежит, будет конфисковано в пользу уплаты штрафа и попадет в руки такого, как Топклифф? Только ради этого он должен молчать. Никаких признаний, какой бы мучительной ни была боль.
Вуд почти не чувствовал зловония камеры. Он лежал на грязной соломе не в состоянии пошевелиться. Он не мог поднять рук, чтобы поесть, так что почти не ел и не пил. Ноги тоже его не слушались, и в туалет ему приходилось ходить под себя.
Однажды ему, словно во сне, явилась Маргарет. Он не знал, был ли это день или ночь, ибо ничего из внешнего мира не проникало в узкую камеру в доме смерти Топклиффа. Она была с ним, ярко светилась в тонкой дымке, легкая, как пушинка. Маргарет намочила ткань холодной водой и промокнула его лоб. Она поцеловала его в губы, и, хотя она не произнесла ни звука, ему казалось, она говорит, чтобы он потерпел и все будет хорошо. Спи, Томас, спи, и все будет хорошо. Скоро мы будем вместе.
Топклифф расхаживал взад-вперед. Он только что вернулся из частных апартаментов королевы, и она как бы невзначай спросила его об иезуитах.
— Господин Топклифф, я полагала, что увижу их в Тауэре еще до этой встречи, особенно кузена лорда Берли Саутвелла. Вы еще месяц тому назад говорили мне, и я хорошо это помню, что он почти у вас в руках.
Ниточкой к этим иезуитам, и он это знал, были Кэтрин Марвелл и дети Вуда. Если Вуду пригрозить пыткой или смертью его детей или Кэтрин Марвелл, он заговорит не хуже кумушек, что болтают у церкви по воскресеньям. Вуд хорошо знал Саутвелла; он приведет его к этому осиному гнезду папистов.
— Дик, скажи мне еще раз, ты действительно поверил, что ее там нет, что она уехала в Йорк?
Ричард Янг сидел у окна в прихожей дома Топклиффа. В комнате нечем было дышать от дыма трубки, которую курил Топклифф.
— Тогда мне казалось, что это правда. Но сейчас я не так в этом уверен. Служанка могла и соврать.
— Может, привезти ее сюда?
— По какому обвинению? У меня нет доказательств, что она хотя бы папистка. В приходе все считают ее прилежной прихожанкой нашей церкви.
Топклифф глубоко затянулся и продолжил вышагивать взад-вперед. Королева говорила с ним как бы в шутку, но ее шутливый тон означал: «Я глубоко разочарована вашей неудачей, господин Топклифф. Я теряю терпение».
— За домом наблюдают?
Янг кивнул.
— Я оставил там своего сержанта и послал другого ему на смену. Это небольшой дом, он хорошо просматривается, и его будет легко обыскать. Если девица Марвелл решится выйти, ее сразу же арестуют.
— Хорошо. — Топклифф должен найти этого иезуита. И поэтому нужно заставить Томаса Вуда говорить. Когда он увидит Кэтрин Марвелл на дыбе, с искаженным страхом лицом, услышит, как трещат ее суставы, то расскажет все, что знает. Сведения польются рекой. — Тысяча смертей папе и его приспешникам! Дик, нам нужно туда вернуться. С вооруженным отрядом и быстро. Если эта женщина там — а я полагаю, что так оно и есть, — мы должны забрать ее прежде, чем поднимется шум, и прежде, чем вмешается Уолсингем или кто-нибудь еще. Это наш единственный путь. Как только она окажется у нас в руках, ничто в этом мире не сможет вырвать ее у нас, пока мы не добьемся того, чего нам нужно, обещаю тебе. Мы должны это сделать, Дик, и успеть до возвращения Шекспира. Уолсингем, без сомнения, будет в бешенстве. Он сочтет, что мы перешли ему дорогу, наложили кучу ему под дверь. Но уж лучше я поссорюсь с ним, чем с нашей Золотой Девой. Собери отряд персевантов, десятерых наших лучших людей. Выступаем до рассвета.
Миновав Эксетер, Шекспир заметил, что местность резко изменилась. Вскоре он очутился в непроходимом болоте. Куда бы он ни взглянул, — всюду только трясина и камни. Вокруг паслись дикие лошади. Он проехал мимо цыганского табора, где над костром висел котелок.
Теперь Шекспир был уверен, что двигается в нужном направлении. Он знал, что это юго-восточная окраина Дартмура, да и по наезженной дороге легче ехать, чем по лесной местности, в которой легко заблудиться. У южной оконечности болот растительности стало больше, и Шекспир обнаружил, что спускается в лесистую долину. У него был выбор: отправиться прямо в Плимут или сначала в Баклэнд-Эбби, на случай, если вице-адмирал направился прямо туда.
Где Дрейк наиболее уязвимым? В Баклэнд-Эбби наверняка большой и постоянный штат слуг, которые сразу же заметят незнакомца, но там невозможно обеспечить абсолютную защиту и днем и ночью. Херрик мог наблюдать с расстояния и выбрать время и место для нападения.
С другой стороны, именно в Плимуте Дрейк должен был провести большую часть времени. Там, на Лу-стрит, у него тоже был дом, к тому же Дрейку нужно находиться поблизости, чтобы присматривать за снабжением продовольствием и последними приготовлениями его военного корабля. Если Дрейку нужно выйти в море через два-три дня, то у Херрика почти не оставалось времени.
Шекспир решил сначала направиться в бывшее аббатство и предупредить слуг об опасности, затем — в Плимут, где он объединит свои усилия с Болтфутом.
Поговорив с протестантским священником, которого он встретил, когда тот шел куда-то по берегу реки, он повернул на северо-запад к Баклэнд-Эбби, к великолепному старинному дому Дрейка, который он купил у своего приятеля, адмирала сэра Ричарда Гренвиля вместе с внушительной добычей с захваченной в Тихом океане испанской каракки «Какафуэго». Элизабет Дрейк находилась в своем кабинете, вышивала гобелен и, когда прибыл Шекспир, немедленно попросила пригласить его. Когда он вошел, то поразился ее бледной красоте; она сидела, залитая светом, проникавшим через высокое арочное окно с каменными стойками.
Она улыбнулась, приветствуя его.
— Господин Шекспир, как приятно вас видеть. Но почему вы в Девоне?
Шекспир сильно устал и знал, что выглядит ужасно. Одежда порвана и испачкана, словно он свинопас. Промокшие сапоги залеплены землей.
— Леди Дрейк, я ищу сэра Френсиса. Я должен предупредить его. Убийца, посланный испанцами, уже здесь. Опасность очень велика. — Он говорил, задыхаясь, измотанный долгой поездкой.
— Мы пошлем к нему гонца, а вам не позволим умереть от английской потницы. [68] Пожалуйста, сядьте к огню и согрейтесь. У вас есть во что переодеться? Если нет, мы что-нибудь вам подберем.