А потом, поскольку чиновнику, наверное, показалось невероятным то, что за столько проведенных вместе часов мы не нашли времени, чтобы поговорить, я объяснил ему, чем именно нам пришлось заниматься.
Пока я говорил, он беспрестанно и немного нетерпеливо кивал своей маленькой головой, из-за чего казалось, что он меня не слушает. И как только я закончил, он снова произнес:
— А теперь, monsieur, ваше мнение. Вот что мне нужно.
К этому моменту я успел принять окончательное решение.
— Ну, хорошо, — ответил я. — Я совершенно убежден, что капитан Пэтч не приказывал своему экипажу покидать корабль. Я не могу в это поверить, потому что сам он остался на судне и в одиночку потушил пожар в трюме.
Стальное перо со скрипом ползало по бумаге. Закончив, чиновник внимательно перечитал написанное и развернул лист ко мне.
— Вы читаете по-французски, monsieur? — Я кивнул. — В таком случае прошу вас — прочтите то, что здесь написано, и подпишите свои показания.
Он подал мне ручку.
— Поймите, — произнес я, прочитав и подписав этот документ, — что меня там не было. Я не знаю, что там произошло.
— Разумеется. — Он смотрел на Пэтча. — Вы желаете что-нибудь добавить к тому заявлению, которое вы уже сделали? — спросил он у него. — Когда Пэтч покачал головой, он снова наклонился вперед. — Видите ли, monsieur le Capitaine, вы выдвинули очень серьезное обвинение против своего экипажа, включая офицеров. Monsieur ‘Иггинс [11] клянется, что вы отдали ему приказ покинуть судно, и рулевой — Юлс — подтвердил, что он слышал, как вы это говорили. — Пэтч молчал. — Думаю, было бы правильнее пригласить сюда monsieur ‘Иггинса и рулевого, чтобы я мог…
— Нет!
Голос Пэтча задрожал от с трудом сдерживаемой ярости.
— Но, monsieur, — мягко увещевал чиновник, — я должен понять, что…
— Прекратите, бога ради! Я уже сказал вам, нет! — Пэтч двумя шагами пересек комнатушку и оказался перед столом, склонившись над ним. — Я не допущу, чтобы мое заявление подвергалось сомнению в присутствии этой парочки.
— Но должна же быть какая-то причина…
— Говорю вам, нет! — Кулак Пэтча обрушился на стол. — Я сделал заявление, и это все. В надлежащий срок будет проведено расследование. До того как это случится, я не позволю ни вам, ни кому-либо еще подвергнуть меня перекрестному допросу в присутствии членов экипажа.
— Но monsieur le Capitaine, вы понимаете, в чем вы их обвиняете?
— Разумеется, понимаю.
— Тогда я должен попросить вас…
— Нет. Вы меня слышите? Нет! — Он снова грохнул кулаком по столу. Затем он резко обернулся ко мне. — Бога ради, пойдем выпьем. Я просидел в этой жалкой конторе… — Он схватил меня за локоть. — Пойдем. Мне необходимо выпить.
Я покосился на чиновника. Он лишь пожал плечами и развел руками, держа их ладонями вверх и демонстрируя свою беспомощность. Пэтч рванул на себя ручку двери и прошел через приемную, не глядя ни вправо, ни влево, как будто собравшихся там людей вовсе не существовало. Но когда я шагнул за ним, здоровяк загородил мне путь.
— И что ты им наплел? — просипел он голосом, который напоминал шипение пара, исторгаемого огромным котлом его живота. — Я так думаю, что ты сказал им, что он не приказывал нам бросать судно. Ты это им сказал?
Я попытался его обойти, но одна из его гигантских лап мертвой хваткой стиснула мое плечо.
— Давай, колись. Ты это им сказал?
— Да, — ответил я.
Он выпустил мое плечо.
— Боже правый! — зарычал он. — Что ты вообще об этом знаешь, а? Ты, небось, был там, когда мы садились в шлюпки? — Он язвительно ухмыльнулся. Его поросшая жесткой щетиной физиономия, которую он вплотную приблизил к моему лицу, все еще была серой от соли и грязи. Для человека, потерпевшего кораблекрушение, он был необъяснимо доволен собой. Он излучал самоуверенность, а его маленькие воспаленные глазки влажно блестели, напоминая пару устриц. — Так скажи, что видел все собственными глазами, — повторил он.
И он сам захохотал над собственной тяжеловесной шуткой.
— Нет, — сообщил ему я. — Конечно, меня там не было. Но я не…
— А мы там были. — Он повысил голос, а его глазки посматривали на приотворенную дверь за моей спиной. — И мы знаем, что нам было приказано делать. — Эти слова предназначались для ушей оставшегося в кабинете французского чиновника. — И это было правильно, потому что корабль был набит взрывчаткой и начался пожар. Так мы все думали — и я, и Райс, и шеф… в общем, все.
— Если это был правильный приказ, то каким образом капитан Пэтч сумел в одиночку потушить пожар? — поинтересовался я.
— Ага. А вот об этом тебе лучше спросить у него самого.
Он обернулся и посмотрел на Пэтча, который вернулся в приемную, медленно войдя в распахнутую дверь.
— Что вы хотите этим сказать, Хиггинс? — спросил он.
Он говорил очень тихо, но его голос слегка подрагивал, и он крепко сжимал кулаки.
— То, что сделано раз, будет сделано снова, — ответил Хиггинс, и его глаза торжествующе заблестели.
Мне показалось, что Пэтч его сейчас ударит. Хиггинс испугался того же, потому что он попятился, меряя взглядом разделяющее их расстояние. Но Пэтч его не ударил. Вместо этого он произнес:
— Ты заслуживаешь того, чтобы тебя повесили за убийство. Ты убил Райса и всех остальных. С таким же успехом ты мог хладнокровно их расстрелять.
Он процедил это сквозь стиснутые зубы, а затем резко развернулся, чтобы выйти.
Уязвленный Хиггинс хрипло крикнул ему вслед:
— Учитывая твою репутацию, тебе это с рук не сойдет.
Пэтч развернулся. Его лицо побелело, и он дрожал всем телом, обводя глазами жалкое сборище, поочередно останавливая взгляд на каждом из них. Наконец он остановился на высоком худом человеке с кислым лицом пропойцы.
— Черт возьми, мистер Берроуз, — произнес он. — Вы отлично знаете, что я и не думал отдавать приказ покинуть судно.
Пьяница нервно переминался с ноги на ногу, не глядя на Пэтча.
— Я знаю только то, что мне передали, — пробормотал он.
Они все сильно нервничали и смотрели в пол. Было видно, что их раздирают сомнения.
— Юлс. — Пэтч перевел взгляд на коротышку с изможденным потным лицом и бегающими глазками. — Вы были у штурвала. Вы слышали, какие приказы я отдавал, стоя на мостике. Что я говорил?
Коротышка нерешительно посмотрел на Хиггинса.
— Вы приказали вывалить шлюпки и приготовиться покинуть судно, — прошептал рулевой.
— Проклятый лжец! — Пэтч шагнул к Юлсу, но его заслонил собой Хиггинс.