Шум со стороны говорил о том, что подошла еще одна группа. Сначала эмир подумал, что вернулась засада. Оказалось, к отряду присоединились еще восемнадцать моджахедов – три звена, пришедшие позже всех. Но аль-Мурари ждал возвращения засады. Он молча выслушал доклад командиров пришедших звеньев и кивком отпустил их. А вскоре появилась и вернувшаяся засада. Как только к эмиру подошел Хамид аль-Таки, уже знающий о том, что случилось с Субхи, эмир послал его отключить на некоторое время «глушилку» сотового сигнала. Ему необходимо было позвонить.
– А спецназовцы… – напомнил инженер-электронщик. – Они ведь тоже могут ловить момент.
– Когда они шли к нам навстречу, офицеру кто-то позвонил. Он на ходу разговаривал. Я спросил про сотовую связь. Оказывается, у него спутниковая трубка. Разве твоя «глушилка» такие трубки не блокирует? Я думал, она все блокирует.
– Я никогда не имел дела со спутниковыми трубками, для меня это слишком дорогая вещь. Даже не знаю, в каком диапазоне волн они работают, хотя считаю, что диапазон не должен сильно отличаться от сотового. А не мог этот офицер «водить нас за нос»? Специально показывать, что разговаривает, когда разговора не было…
– Мог. Он, мне показалось, хитрый лис. Вполне мог просто идти с трубкой и говорить что-то, вводя меня в сомнение. Я попросил трубку для одного короткого звонка, обещал даже оплатить разговор. Он не дал.
– Я думаю, он гнал нам дезинформацию.
– У меня были такие мысли. Но сейчас не это главное. Мне все равно нужно позвонить. Ровно на три минуты отключи «глушилку». Потом можешь снова включить ее.
– Мне самому трудно по камням наверх взбираться. Если ты, эмир, разрешишь, я пошлю одного из тех парней, что поднимали «глушилку», пусть одну минусовую клемму от аккумулятора отсоединит, а через три минуты соединит. Там нет ничего сложного.
– Делай как знаешь.
Хамид ушел и сразу послал человека. Аслан аль-Мурари не знал, как далеко выставлена «глушилка», но на всякий случай вытащил трубку, где значок уровня сигнала горел красным светом. При наличии сети он горел зеленым. Глядя в монитор, он стал ждать, когда появится сигнал. И как только горкой расположенные вертикальные полоски позеленели, эмир набрал номер Камаля Суфатана. Офицер ЦРУ ответил сразу. Он находился в Азербайджане и координировал все действия отряда аль-Мурари.
– Камаль! Ты куда нас послал?!
– Что случилось? Вы не туда пришли?
– Мы пришли туда, куда следовало. Но ущелье, где расположен «схрон», занято русским спецназом. Мы не можем туда войти. Правда, и они оттуда выйти не могут, потому что нас боятся. Их там немного. Мы предполагаем, около десятка человек, но вход в ущелье такой узкий, что они в состоянии держать там оборону.
– Спецназ нашел «схрон»? – ужаснулся Камаль Суфатан.
Если бы дело обстояло так, это был бы удар по его карьере. И испуг офицера ЦРУ понятен эмиру. Суфатан из небогатой семьи, и только служба позволяла ему сводить концы с концами. А если будет провал в службе, он лишится средств к существованию и даже семью не сможет прокормить.
– Нет, слава Аллаху. Они попали туда, я думаю, когда пошли по следу одного из первых моих звеньев. Подошли, видимо, незамеченными и уничтожили всех. Потом уничтожили еще четыре звена, поочередно приходившие туда же. Мы потеряли уже тридцать моджахедов еще до того, как обнаружили спецназ.
– Ты же говоришь, их мало. И они уничтожили тридцать человек? – Камаль, видимо, плохо слушал эмира, хотя аль-Мурари все объяснил.
– Они уничтожали звенья не все сразу, а по одному, из засады. И так могло бы длиться долго, если бы одному в пятом звене не удалось вырваться и сообщить мне. Я собрал все силы в кулак и подошел с двух направлений, из Грузии и Азербайджана. Но атаковать ущелье пока не решился. Мы вели с ними переговоры. Сначала я договорился, чтобы нам позволили забрать одно тело якобы уважаемого в отряде человека, чтобы похоронить его по мусульманскому обряду в день смерти. Нам разрешили. С носилками пошли разведчики, один из которых знал место «схрона». Они сказали, что «схрон» не тронут. Тогда я решил продолжить переговоры и попытаться решить вопрос без лишних жертв. У меня же все люди на счету, за каждым звеном закреплен конкретный объект. И потому я даже предложил эмиру спецназовцев уйти, пообещав не задерживать его и его людей. Он отказался…
– Куда ты хотел их отправить? Заслон хотя бы выставил?
– Конечно. Я же не ребенок. Понимаю, если он уйдет, то приведет сюда других и они пойдут по нашему следу. Я дал слово, что не буду его преследовать, но аль-Таки такого слова не давал и вышел с группой в заслон. Спецназовцев требовалось уничтожить полностью, чтобы они не привели преследование. Нам это не нужно. Нам еще почти месяц обживаться в горах до начала операции. Когда идет преследование, обживаться трудно.
– Вам нужно не обживаться, а пройти насквозь через весь Северный Кавказ до берега Черного моря. Сейчас вы еще недалеко от Каспийского.
– Вот я и говорю, что спецназ не захотел покидать ущелье. Словно чувствует, что держит нас этим. Договориться, как я сказал, не удалось. Что мне делать?
– У тебя такой большой отряд! Такие опытные моджахеды! Они прошли столько боев со славой! И ты еще спрашиваешь меня, что тебе делать?
– Ты же сам знаешь, что представляет собой это ущелье… У нас нет возможности войти в него всеми силами сразу. Штурм приведет к большим потерям. Все первые, кто пойдет, погибнут.
– У тебя же имеются дублирующие звенья. Погибнет одно звено, на объекте его заменит другое. Главное, что дело будет сделано. Или тебе жалко «пушечное мясо»?
– Потери могут быть катастрофическими. Это не сирийская армия. Это русский спецназ!
– Что за спецназ? «Краповые береты»?
– Хуже. «Летучие мыши».
– Тем больше славы тебе достанется. Работай, как работал всегда.
– Ты даешь приказ?
– Да!
– Я вынужден его выполнить… Сейчас прекратится связь. Я отключил «глушилку» только на три минуты, чтобы поговорить с тобой. Время выходит…
– Работай… После атаки позвони и сообщи результат.
Эмир аль-Мурари отключился от разговора и, убрав трубку в карман, вздохнул.
Он сам не знал, чего ждал от этого разговора. Может быть, какой-то подсказки? Конечно, предложения отступить и уйти за границу и ждать не следовало. Это было бы концом карьеры Камаля Суфатана. Точно так же, как станет концом карьеры и провал всей операции. Но не в интересах аль-Мурари допустить этот провал и не в интересах его людей. Значит, следует готовиться к штурму…
Сразу приступить к штурму тоже было невозможно, потому что предстояли похороны двух человек. Одного эмир Аслан аль-Мурари даже в лицо не знал, а вот Субхи проводить в последний путь он хотел, хотя раньше никогда на похоронах не присутствовал. По традиции, по дороге к мусульманскому кладбищу процессию сопровождают профессиональные плакальщицы, которых на кладбище, естественно, не пускают, как вообще не пускают туда женщин, если, конечно, хоронят не женщину. Присутствующие на похоронах мужчины ругают и упрекают плакальщиц, потому что Аллах запрещает плакать на похоронах. Здесь не было ни кладбища как такового, ни плакальщиц, ни женщин вообще. Правда, была чистая вода из ручья, которой трижды омывали и обмывали тела. Роль гассала [9] взял на себя Хамид аль-Таки, которого из-за внешнего вида все считали чуть ли не мудрым старцем. Отсутствие гулькаира [10] никого не смущало. Как и полагается по обычаю, у гассала было три помощника из простых моджахедов. Обычно главным помощником бывает кто-то из близких родственников умершего, но здесь родственников не было, поэтому обходились случайными людьми.