— А сейчас, похоже, кто-то снова объявил на тебя охоту.
— Ага. Похоже на то.
Я отправлю близнецов за границу — найду способ, они уедут. А сама разберусь с тем, кто решил, что я — жертва и легкая добыча. Мне не впервой, и я ничего не забыла.
— И что ты будешь делать?
— Ну, я что-нибудь придумаю, как всегда. Ты знаешь, я бы поспала. Устала что-то…
— На завтрак оладий нажарю, будешь?
— Буду, конечно, спрашиваешь!
— Тогда — доброй ночи.
— И тебе.
Он выходит, плотно прикрыв за собой дверь, а я засыпаю практически мгновенно. В больнице я так ни разу не спала — там и вообще сон не тот. А дома есть дома, за стенкой спят мои дети, и этот чужой мужик уже не такой безусловно чужой — пусть будет, он все равно скоро уедет.
— Ты оладьи с чем будешь?
— Со сметаной, и посолить немного.
— А мальчишки ели с медом.
— Это я знаю. Я сама почти никогда не готовлю оладий — терпеть не могу запах, который при этом возникает, но если кто-то приготовит, то поем. О, нет, трех достаточно.
Я хочу сохранить фигуру, которая у меня появилась. И надо бы гардероб обновить, но сейчас я надену то же, в чем выписывалась из больницы, а на обратном пути заеду в магазины и что-то куплю.
— Смотри же, недолго — Семеныч велел отдыхать!
— На том свете отдохну.
Я выхожу из дома и сажусь в подъехавшее такси. На улицах уже совсем весна, и мне хочется выйти из машины и прогуляться по улицам, наведаться в хорошую парикмахерскую, купить что-то яркое и забавное. Давно у меня не возникало подобных желаний. Что ж, буду возвращаться — так и сделаю.
— Вы к кому?
Охранник этот видел меня каждый день на протяжении шести лет, что он здесь работает. Цирк…
— Георгий Николаевич, вам нужно носить очки, похоже.
— Ольга Владимировна?! Не признал, простите… Вот ведь… Не признал, богатой будете.
Хотелось бы, конечно, но это не срочно.
Вот и кабинет шефа, секретарша уставилась на меня как на привидение.
— У себя?
— Да…
Вот и отлично. Скажу, что через недельку появлюсь, и была такова, — весна за окном манит меня со страшной силой.
— Ольга Владимировна?!
На его лице такое удивление, что я невольно ухмыльнулась. Пожалуй, я сделаю все, чтобы сохранить эту форму, мне нравится.
— Как вы себя чувствуете?
— Как видите, потихоньку восстанавливаюсь после операции.
— Выглядите потрясающе! Я даже сразу не узнал вас.
— Видимо, это потому, что я выздоровела. Я вернусь в строй как можно скорее.
— Да вы и удаленно работаете отлично! Но, конечно, мне без вас очень тяжело, и я прошу: как только вам позволят доктора, вернуться — у нас здесь просто хаос какой-то образовался, и я ничего не могу с этим поделать. И нанимать новых людей тоже не хочу, чтобы не усугубить ситуацию. Вот, главбух новая появилась, пришлось нанять…
— Я слышала, ко мне приходил следователь.
— Да, жуткое дело. Вас не было, а у Ирины сломалась машина — я ей говорю: возьми ключи у охраны, Ольга Владимировна оставила, и съезди в налоговую. Она не очень любила чужие машины водить, знаете, но тут выхода нет — нужно везти документы, такси она вообще не считала приемлемым вариантом, вот и… Это моя вина, конечно…
— Глупости. Это вина того, кто подложил в машину взрывчатку.
— Полиция ничего не выяснила?
— Ну, вы же знаете нашу полицию!
— Безусловно… Везде беспорядок, нигде не найти крайнего… Ольга Владимировна, я вас прошу — вот эти документы мне нужны через час. Не могли бы вы…
— Конечно.
Я беру у него из рук папку с бумагами и иду в свой кабинет.
Здесь все по-прежнему, только пыль скопилась. Те же бежевые стены, стол, компьютер, прибор с канцелярскими принадлежностями — все на месте. Я вытираю стол и открываю папку. Что ж, поглядим — цифры насмешливо смотрят на меня из выписок, счетов, планов и прочих документов, но цифры не лгут никогда, лгут люди, которые их пишут в надежде обмануть, однако меня не обманешь. За первым рядом цифр всегда находится второй, и этот второй ряд всегда правильный. Просто нужно уметь сопоставлять, видеть и понимать процессы, происходящие в мире, который прикрывается этими цифрами.
— Видала? Она вернулась, похоже.
— Да ты что!
— У шефа сидит. Похудела, выглядит неплохо, но все такая же замороженная стерва, ног под собой не чует, никого вокруг не замечает! Вернется — снова будем ходить строем.
— Думаешь, шеф возьмет ее назад?
— А что он, дурак — не взять? Она ему тянет фирму, именно из-за того, что эта сука видит то, чего никто не видит, — фирма до сих пор на плаву. Конечно, возьмет, он ей уже денег добавил. Ведь какое, казалось бы, верное дело было с «Самиррой», а она в документы нос свой сунула, посидела часик — и ушли эти граждане, не солоно хлебавши, какие могут быть инвестиции, когда фирма — фактически банкрот, а кто это смог рассмотреть? Ведь попали с ними на деньги как раз шефовы конкуренты — до чего все пристойно у них выглядело, а эта рыба мороженая раскусила в момент.
— Знать бы, как она это делает…
— Какая разница, главное, что никто больше этого не может. Так что скоро она совсем вернется, и снова будет нам небо в алмазах. Давай ключ, что ли.
— Может, не будем?
— Она сюда придет, и я должна забрать из ее стола ту папку. Я сначала у себя держала, а после обыска в ее кабинете запихнула к ней в стол, и вовремя — наши ящики тоже полиция перетряхнула. Ну а вынести же у нас, сама знаешь, никак, а у меня в кабинете опасно, я там не одна сижу. Ну-ка, заглянет кто в ящик, а там такое.
— А теперь что, придумала, как вынести?
— Придумала. Дай ключ, а то достукаемся. А ты гляди в оба и, когда она из кабинета шефа выйдет, задержи ее как-нибудь, да погромче, чтобы я услыхала.
— Как?
— Разговором отвлеки.
— Да я за четыре года, что здесь работаю, двух слов с ней не сказала. Она меня, скорее всего, и в лицо не знает.
— Как и всех нас. Тоже мне, новость… Да что ж такое с этим замком! Ой…
Дверь все-таки открылась — и я с любопытством уставилась на девицу, одетую в пестрый костюм.
— Ой…
— Зайдите сюда обе.
Они, как загипнотизированные, входят в кабинет. Я помню их обеих в лицо, но и только. Ни кем они здесь работают, ни имен их я, конечно, знать не знаю. У меня никогда не возникала в этом необходимость.