— Пожалуйста. — Взяв со стола нож, Зиновьев уверенно отковырнул крышку. — Не помешал бы ацетон, а то я весь перепачкаюсь, — обескураженно сказал он.
Пожилой мужчина понимающе закивал.
— Хорошо, — согласился и Арсен.
Едва он поднял палец, как тотчас к столу невесть откуда подскочил хозяин заведения и, согнувшись перед Арсеном, угодливо заглянул в его карие глаза. Было видно, что в этом ресторане Арсена почитают как самого дорогого гостя.
— Принеси ацетон.
Хозяин кивнул. Во взгляде ни малейшего удивления, словно он принимал заказ на бутылку хорошего армянского коньяка.
Уже через минуту бутыль с ацетоном стояла на столе.
— Не мешало бы открыть.
— Сей момент! — отозвался хозяин и уверенно выдернул пробку.
— А теперь четыре рюмки, — все тем же серьезным голосом заявил пожилой мужчина. — И закуски немного, а то он в глотку не полезет.
Никита улыбнулся удачной шутке.
— А краска для закуски не подходит? — весело поинтересовался хозяин.
За столом дружно рассмеялись. Напряжение ушло. Компаньон Арсена производил благоприятное впечатление и был мастером диалога — знал, когда нужно помолчать, а когда следует разрядить обстановку доброй шуткой.
— Спасибо за совет.
Хозяин ушел.
Закатав рукава, Никита сунул пальцы в краску и вытащил небольшой полиэтиленовый мешок. Положив его в глубокую фарфоровую супницу, залил мешочек ацетоном, затем тщательно вытер испачканную ладонь салфеткой.
— Вот здесь пятьдесят четыре алмаза. Можете пересчитать. Двенадцать из них более восьми каратов.
Он аккуратно развязал горловину и ссыпал алмазы на тарелку. Камни звонко цокали о гладкую фарфоровую поверхность. За столом воцарилась тишина, зрелище завораживало. Даже менты, вытянув шеи, поглядывали на камушки, сверкающие на тарелке.
Однако это было только начало. Зиновьев опять сунул руку в краску и извлек точно такой же мешочек. Обмыл его ацетоном и бережно высыпал на соседнюю тарелку.
— Сколько здесь?
Равнодушие Артему разыграть не удалось, вопрос прозвучал несколько громче, чем следовало бы.
— Пятьдесят девять маленьких алмазов и четырнадцать алмазов более десяти каратов.
— Ты говорил, что будет еще один алмаз больше двадцати каратов, — недоверчиво сказал Арсен.
— Он здесь. — Сунув руку в краску, Никита принялся шарить пальцами по дну банки. — Куда же он подевался? Ага, вот он. Нашел! — довольно воскликнул Зиновьев и вытащил крупный камень.
— А хорош! — невольно вырвалось у Арсена. — В нем будет больше двадцати каратов. Можно взглянуть?
Зиновьев макнул салфетку в ацетон, аккуратно обтер гладкие грани камня, добиваясь должного блеска, и протянул его Арсену. Тот взял камень, но рассмотреть его не успел.
Неожиданно во входную дверь четко и громко постучали. Арсен нахмурился и, зажав камень в руке, строго посмотрел на вошедшего хозяина:
— Кто там?
Тот удивленно пожал плечами:
— Понятия не имею. Я никого не жду.
Стук повторился. Но в этот раз он прозвучал более требовательно, а из-за двери раздался молодой задорный голос:
— Шато! Ты чего закрылся? Это я, Гурий. Ты же просил привезти тебе воды. Открывай, а то я обратно поеду.
— Ты его знаешь? — спросил Арсен у хозяина.
Шато рассеянно кивнул:
— Знаю. Но он обычно привозит воду по средам, а сегодня понедельник.
— Спроси у него, почему он приехал сегодня.
Шато подошел к двери, прислушался и наигранно весело поинтересовался:
— Гурий, почему ты приехал сегодня? Мы же договаривались с тобой на послезавтра.
— Послушай, Шато, не будь таким бюрократом. Завтра мне нужно будет поехать на пару дней к теще. Если я нарушу договоренности, так ты на меня сам потом обижаться будешь, — попрекнул его Гурий.
Повернувшись к мужчинам, напряженно сидящим за столом, хозяин пожал плечами:
— Придется открыть. Он и в самом деле может уехать, а вода у меня кончается.
— Что-то не нравится мне это, — забеспокоился Никита. — Посмотри повнимательнее, он один?
Шато подошел к окну и, отодвинув шторы, посмотрел на улицу.
— У двери только Гурий. Никого больше не вижу.
— Ладно, давай открывай, — распорядился Арсен, накрывая тарелку с алмазами скатертью. — Только спроваживай его побыстрее.
Шато повернул ключ. Где-то внутри бронированных пластин отодвинулся мощный засов, освобождая тяжелую дверь. Повернувшись на петлицах, створка слегка поползла в сторону, впуская неожиданного гостя.
— Ну ты и закрылся. К тебе просто так не попадешь, — уверенно переступил Гурий порог, распахивая дверь пошире.
— У тебя другая машина? — кивнул Шато в сторону автофургона, стоящего у крыльца.
Ответить Гурий не успел. Дверь автофургона, рассерженно вжикнув, отскочила в сторону, и из его нутра с «каштанами» наперевес, в тяжелой боевой амуниции выскочили друг за другом несколько человек.
— Всем лежать! — гаркнул первый из них, вбежав в зал.
Что— то подсказывало Никите, что это не тот случай, когда следует заявлять о правах личности. Бармалей с вытаращенными от страха глазами уже сползал вниз. Никита вдруг подумал о том, что на его лице наверняка застыло точно такое же идиотское выражение. Кому следовало позавидовать, так это Арсену, — лицо бесстрастное, как у каменного идола. Правда, он чуток отстранился, когда подскочивший спецназовец уперся стволом автомата прямо ему в лоб. Но это не в счет, при такой ситуации и в штаны можно наложить, а он только побледнел.
— Лежать, я сказал!
Не став дожидаться, спецназовец ткнул Арсена прикладом. Упав, Арсен уткнулся носом в ворсистый ковер. Спецназовец короткими пинками раздвинул ему ноги и повернулся к охране, сопровождавшей Арсена. Парни команды понимали прекрасно и, не ожидая неприятностей на свою голову, моментально выполнили все то, что от них требовалось.
В небольшом помещении стало тесно от ввалившейся толпы спецназовцев. Среди них выделялся один, поверх рубашки которого был наброшен бронежилет, вместо массивного шлема — черная маска с прорезями. Не обращая внимания на четверку мужчин, сидящих за столом, он повернулся к двум милиционерам, один из которых уже поднялся и, размахивая красной корочкой, запричитал:
— Я — капитан Петраков. Произошло какое-то недоразумение, эти люди со мной!
Весьма, если подумать, глупое заявление.
На секунду в комнате повисла тишина. Только позже Никита осознал, что это была угрожающая тишина. Так часто бывает перед громовым раскатом. Природа замирает на мгновение и предоставляет возможность всякой твари спрятаться в щелочку и плотно запечатать за собой нору, чтобы выдержать удар стихии.