– Садитесь, сержант, – наконец смилостивился Хорн.
– Спасибо, сэр, – сказал сержант, присаживаясь на указанный стул.
– Скажу вам честно, теперь поиски копья значительно усложняются. Бургомистр Вилли Либель являлся ключевой фигурой, теперь я даже не знаю, с чего следует продолжить поиски.
Смягчаться не следовало, пусть же осознает, что непосредственное начальство им недовольно, и если он и дальше будет проваливать поставленную задачу, то поломает себе карьеру, и никакой Белый дом ему не поможет!
– Мне кажется, что следует начать поиски с фильтрационных лагерей, именно там могут находиться люди, причастные к Копью судьбы, – уверенно произнес сержант.
– Откуда такое предположение?
– В последний раз Священное копье увозили из «Дома Дюрера». По-своему происходящее больше напоминало войсковую операцию. В нее было вовлечено очень много военных, так что наверняка кто-нибудь слышал о Священном копье. Раствориться или исчезнуть организаторам этой акции тоже негде, Западная Европа оккупирована нашими войсками. Восточная Европа находится под русскими. Наивно было бы думать, что они станут пробиваться на восток, где их ждет Сибирь, а то и смерть. Они затаились где-то рядом.
А этот сержант весьма неглуп. Впрочем, иных в Белый дом не берут.
– Хорошо, – кивнул капитан Уолтер Хорн, – вот вы этим и займетесь. А для начала посмотрите в ратуше, не исключено, что копье находится где-то под развалинами.
– Слушаюсь, сэр, – весело гаркнул Джон Лоренс.
* * *
За свое очередное задание сержант Лоренс взялся со всей серьезностью, на которую был способен. Уже через час развалены ратуши были оцеплены и два взвода пехоты самым тщательнейшим образом растаскали обломки, выискивая все, что могло бы пригодиться для дальнейшего расследования.
Сержант Лоренс придирчиво осматривал предметы, извлеченные из-под обваленных стен, и не переставал наставлять:
– Без внимания не должна остаться ни одна бумага! На ней может быть все, что угодно… Какие-то шифры и место, где следует искать копье.
После того как основная часть завалов была растаскана, выяснилось, что каким-то неведомым чудом уцелело помещение секретариата, в котором отыскалось три несгораемых сейфа с документами. В них-то и содержался полный список всех тех, кто работал в ратуше и мог быть причастен к сокрытию Копья судьбы.
Первым, кто вызывал интерес, был секретарь бургомистра. Его удалось отыскать в подвале собственного дома, где он вместе с женой и малолетними дочерьми прятался от налета союзников.
Жалкий, скрюченный, он испуганно смотрел на гиганта-сержанта и все время твердил о том, что ничего не знает о Копье судьбы. Даже сейчас, когда Германия фактически была повержена, местонахождение Священного копья оставалось государственной тайной номер один.
– Я всего лишь секретарь, – говорил он, – если кто и знает, где находится Копье судьбы, так это будет Хайнц Шмайсснер и доктор Конрад Фрайс.
– А с чего вы взяли, что о копье знают именно они? – спросил сержант через крепконогую переводчицу.
Женщина была старше Джона лет на восемь, но ее призывная улыбка свидетельствовала о том, что симпатии не признают возраста и она готова утешить юношу на правах старшей подруги. Сержант был доволен подобным сотрудничеством и рассчитывал, что в ближайший вечер непременно откликнется на ее зовущую улыбку.
– Они часто приходили к господину бургомистру и подолгу разговаривали. Однажды, когда я вошел к нему за подписью, то стал свидетелем того, как они разговаривали о Копье судьбы.
– И что же они говорили?
– Что Копье Лонгина нужно перепрятать. Но деталей я не знаю, потому что они тотчас умолкли. Я забрал нужные документы и ушел. А они вновь продолжили разговор.
– Где сейчас могу быть Хайнц Шмайсснер и доктор Конрад Фрайс? – задал сержант очередной вопрос.
Женщина-капрал мгновенно перевела вопрос и с готовностью посмотрела на Джона Лоренса. В голове начинали кружить разные мысли далеко не рабочего свойства, глаза непременно норовили скользнуть ниже юбки, из-под которой выпирали крепкие круглые коленки. Интересно, а во внеслужебное время она столь же покладиста?
– Доктор Конрад Фрайс исчез недели за две до бомбардировки. Кто-то из сотрудников рассказывал, что видели его в имении жены.
– Где находится это имение?
– Точный адрес не знаю, но где-то недалеко от Нюрнберга.
– А где может быть Хайнц Шмайсснер?
– Последний раз я его видел сразу после бомбежки. Вместе с семьей он шел в потоке беженцев, они повстречались мне недалеко от ратушной площади.
– В чем он был одет?
– На нем была гражданская одежда… Прежде я никогда не видел Хайнца Шмайсснера в цивильном костюме. Он всегда носил эсэсовскую форму. Мне даже показалось, что это не его костюм, уж слишком нелепо он в нем выглядел.
Похоже было, что секретарь не врал, ему просто не было в этом необходимости. Но не мешало продержать его некоторое время под замком, во всяком случае, до тех пор, пока не будут найдены люди, способные пролить свет на исчезновение копья.
– Как вы думаете, – обратился сержант к переводчице, – он говорит искренне?
В деле у него имелись фотографии Хайнца Шмайсснера и доктора Конрада Фрайса. Вот только часто снимки не всегда точно передают живость натуры.
– Не думаю, что он что-то скрывает. Он выглядит очень напуганным, сэр.
Все-таки в этом что-то есть, когда такая красивая женщина называет тебя «сэром». Тот самый случай, когда не грех воспользоваться служебным положением.
– Хорошо… Будем искать этих двоих.
Потсдам, 1945 год, 20 апреля
Две недели назад майора ГБ Алексеева вызвали к министру НКГБ Меркулову. За последние три года он побывал у него шесть раз: четырежды с группой офицеров и дважды вызван персонально, в связи с делом о покушении на товарища Сталина. Так что это был седьмой раз. Вроде бы тропинка проложена, в какой-то степени можно назвать случившееся рабочим моментом, и все-таки сердечко билось тревожно. Мало ли!..
А когда он перешагнул приемную и его встретил спокойный взгляд секретаря, от души значительно отлегло.
Ждать пришлось недолго, уже минут через десять он был вызван в кабинет. Всеволод Николаевич Меркулов сидел за большим письменным столом и распекал в телефонном разговоре кого-то из заместителей. Повернувшись к стоящему в дверях Алексееву, молча указал на свободный стул с правой стороны от себя.
Уверенным шагом майор пересек кабинет. Через окна министерского кабинета была видна Лубянская площадь, Феликс Дзержинский, застывший в бронзе. Но из министерского окна привычная картина выглядела как-то иначе. Внушительнее, что ли.