Остаток вечера семья собирала вещи и делала телефонные звонки. Дом они покинули незамеченными, в закрытом фургоне, принадлежавшем фирме Кевина.
Бледная от волнения Вера и Кевин приняли их в своем доме. Все понимали, что знаки гостеприимства и светская болтовня в данной ситуации неуместны, поэтому Кейны проследовали прямиком в комнату, приготовленную специально для них, — лучшую комнату в доме, с огромной кроватью, на которой могли поместиться четверо. Там их ожидал поднос с ужином.
— До завтра, — сказала Вера.
— Как это люди умеют сказать именно то, что нужно? — удивился Гарри.
— Просто они не знают, что еще сказать, — ответила Конни и налила мужу чашку бульона. Он помотал головой. — Выпей бульон, Гарри, завтра у тебя будет тяжелый день.
— Скажи, а Кевин застраховал весь свой бизнес в нашей конторе?
— Нет, — спокойно ответила Конни.
— Почему? — удивился Гарри.
— Я ему отсоветовала.
— Скажи, как мне быть, Конни?
— Тебе придется встретить ситуацию с открытым забралом. Говори, что ты хотел, как лучше, и не виноват в том, что все рухнуло. Говори, что теперь переедешь в сельскую местность и попытаешься найти для себя какое-нибудь новое занятие.
— Меня станут рвать на куски.
— Это будет длиться недолго. А потом начнется другая жизнь.
— А что будешь делать ты?
— Я вернусь на работу.
— А что с деньгами, которые твои адвокаты в свое время отобрали у меня?
— Я оставлю ровно столько, чтобы хватило на образование для наших детей, а все остальное израсходую на то, чтобы хоть как-то компенсировать убытки людям, которых вы обобрали.
— Господи! Ты плюс ко всему еще хочешь сделать из себя великомученицу?
— А как бы ты предпочел распорядиться моими деньгами, Гарри? — Взгляд ее глаз был жесток.
— Оставь их себе. Благодари судьбу за то, что они у тебя есть, и не транжирь их на всякую чушь.
— Надеюсь, ты говоришь это не всерьез. Ладно, продолжим разговор завтра.
— Я говорю совершенно серьезно. Это — бизнес, а не джентльменская игра в крикет. Какого черта ты это задумала? Тебе удалось урвать свой кусок, так и держись за него!
Какой был смысл отбирать у меня деньги, если теперь ты хочешь пустить их на ветер!
— Завтра, — сказала Конни. — Все — завтра.
— Послушай, Конни, прах тебя побери! Сними эту слюнявую маску! Попробуй хотя бы пять минут не корчить из себя Мать Терезу и прекрати нести всякую чушь о том, чтобы вернуть несчастным вкладчикам их деньги! Они знали, на что шли. Как и твой отец. Он тоже знал, что делал, когда ставил все ваши сбережения — и, кстати, деньги на твой университет — на какую-то кобылу, которая, возможно, бегает до сих пор.
Лицо Конни побелело, как мел. Она встала и пошла к двери.
— Давай-давай, благородная ты наша! Конечно, проще уйти, чем разговаривать. Валяй, иди к своей подружке Вере, расскажи ей о том, какие негодяи — мужчины. Уж она-то тебя поймет. У вас вообще с ней особые отношения, не зря же ты притащила нас сюда. Послушай, а может, тебе вообще стоило выйти замуж не за меня, а за нее? Может быть, с ней у тебя в постели получалось бы лучше?
Сама того не желая, Конни ударила его по лицу. Наверное, потому, что он оскорблял Веру, находясь в ее же доме. А ведь Вера и Кевин спасли их, не задавая никаких вопросов.
В Гарри уже не осталось ничего человеческого, он напоминал взбесившееся животное. Кольца на ее пальцах рассекли ему кожу, и по щеке покатились капли крови, оставляя зловещие красные следы. Однако, как ни удивительно, вид крови нисколько не смутил Конни. И она не испытывала ни капли стыда за свой поступок.
Она вышла, закрыла за собой дверь и спустилась на первый этаж. Сидевшие за кухонным столом наверняка слышали ругань, раздававшуюся наверху, возможно, даже оскорбительные слова, которые выкрикивал Гарри. Конни, с выдержкой и самообладанием, которые не оставляли ее даже в последние часы, обвела взглядом всех, кто сидел за столом. Тут была дочь Веры Дирдра — темноокая красавица, которая работала в модном бутике, а также Чарли. Он пошел по стопам отца и присоединился к семейному бизнесу — ремонтно-строительным работам и внутреннему дизайну помещений.
А между Кевином и Верой, прямо напротив открытой бутылки с виски, сидел Джэко — с расстегнутым воротником и налитыми кровью глазами. Он плакал и пил, пил и плакал. Конни с первого взгляда поняла, что Джэко, вложив свои деньги в фирму ее мужа, потерял все до последнего пенни. Ее первое увлечение. Человек, который любил ее самозабвенно и просто, который даже в день ее свадьбы с Гарри стоял напротив церкви, надеясь, что, возможно, в последний момент она передумает… Теперь он сидел на кухне их общих друзей — нищий. О Господи, как же ты допустил все это?! Конни стояла в дверях, положив руку на горло, и секунды казались ей годами.
Она была не в состоянии оставаться здесь. Но не могла и вернуться в комнату, где ее ждал взбесившийся Гарри, готовый снова оскорблять ее и втаптывать в грязь самого себя. Она не могла уйти из этого дома и окунуться в мир живых людей. Как смотреть им в глаза?
Может ли быть такое, что некоторые люди, как магнитом, притягивают к себе всевозможные несчастья и подталкивают других к скверным поступкам? Вот, например, она, Конни. Много лет назад у нее обанкротился отец, теперь — муж. Что говорит статистика? Какова вероятность того, что такое может выпасть на долю одного человека? Наверное, ничтожна. Значит, все дело в ней самой.
Конни вдруг вспомнилась прямодушная женщина-психиатр, которая засыпала ее вопросами относительно отца. Может, она была не так уж не права? Может, в ее вопросах таилось зерно истины?
Конни казалось, что она стоит в дверях кухни уже целую вечность. Но, поскольку сидящие за столом даже не пошевелились, это, видимо, продолжалось считанные секунды.
Наконец заговорил Джэко. Голос у него был тяжелый и вязкий, словно жидкий цемент.
— Ну что, теперь ты, я надеюсь, удовлетворена? Остальные молчали.
Ясным и спокойным, как обычно, голосом Конни ответила:
— Нет, Джэко. Это может показаться странным, но мне ни разу в жизни так и не пришлось испытать удовлетворения. — Ее взгляд был устремлен в какие-то недоступные для остальных дали. — Вот уже двадцать лет, как я купаюсь в деньгах, но они не сделали меня счастливее. Большую часть своей взрослой жизни я одинока и, как мне кажется, постоянно играю роль в какой-то пьесе. Впрочем, что тебе до моих признаний! Тебе они не помогут.
— Это уж точно! — У Джэко был вид отчаявшегося человека, который решил идти до конца. Он по-прежнему был красив и энергичен. От Веры Конни знала, что семейная лодка Джэко пошла ко дну, и жена отобрала у него сына, которого он любил до беспамятства. С тех пор единственное, что оставалось у Джэко, был его бизнес, но теперь и этому конец.