— Ничего не сломалось. Рудольф, что такое световой год? Как это вообще понимать? Вот Мишенька говорит, что это сколько свет проходит за год…
— Что-что? — удивился пупырчатый механик. — Как это? Скорость света — самая большая из известных человечеству. За год… я даже не знаю, сколько это будет…
— Ну давайте посчитаем, — предложил Ежов. — Подсчитайте, сколько в году секунд, и помножьте на скорость света…
— А ты можешь ее назвать? — удивился Рудольф. — Михаил, ты меня чрезвычайно обяжешь — я бы очень хотел узнать скорость света…
— Триста тысяч километров в секунду! — важно изрек Ежов. Хотя к его важности примешивалось раздражение — он начал подозревать, что над ним издеваются.
Койфман и Рудольф переглянулись, пару секунд сохраняли невозмутимые лица, а потом одновременно заржали. Очень громко и очень обидно.
— Ялкут Деварим… — захихикал старик. — Ох, Мишенька, уморил…
— Триста тысяч, говоришь?.. — простонал мутант, утирая слезы. — Если бы, если бы… Это в двадцать первом веке так считали? Надо будет почитать историю — интересно, оказывается…
— А на самом деле сколько? — растерялся Ежов.
— Никто не знает, — развел руками Койфман.
— Скорость света в вакууме обозначается знаком «C», — покровительственно объяснил Михаилу бывший профессор. — Теоретически она конечна, но на практике… На практике ее скорость до сих пор не смогли вычислить. Нет надежных способов. Ваши, древние, устарели. Они неверны. К тому же скорость света может различаться в разных средах. Практического значения эти данные не имеют. Заявляю со всем авторитетом, как один из лучших физиков Муспелля.
Судя по тому, что Рудольф начал говорить короткими рублеными фразами, у него снова начали зудеть бородавки на коже — Михаил уже знал этот признак. От боли у ван ден Хейнекена всегда начинали слегка путаться мысли.
— Ладно, Мишенька, хватит о ерунде, — ласково улыбнулся Койфман, когда Рудольф, пошатываясь, вышел с мостика — принять болеутоляющее. — Вот, посмотри на экран — это Янус. Туда мы сейчас и летим. Ты, помню, спрашивал, зачем нужен ценителл? Мы с Ву проверили по каталогу — на Янусе он действительно очень нужен. У них там водится такое кусачее насекомое, от него распространяется особая зараза… У них ценителл просто нарасхват…
Ежов взглянул на карту. Человеческий сектор смотрелся внушительно — сто двадцать одна звездная система, это вам не шутки! По сравнению с галактикой в целом — ничтожная бактерия, но если сравнивать с чужими секторами — настоящий гигант. Системы соединялись между собой пунктирными линиями — гипертоннели. Однако… Он мысленно провел маршрут между Деметрой и Янусом — восемь прыжков! Не слишком ли далеко?
— Ты на эти тоннели не смотри, — поморщился Койфман. — Мы, Мишенька, прямиком через гипер летим, без тоннелей. Ну вот знаешь, как в твое время — были корабли, а были самолеты. Такие звездолеты, что по тоннелям скачут — это космические корабли. А мы — космический самолет! Напрямки шуруем. Оно, конечно, куда как сложнее, и риск больше, но зато в скорости выигрываем преизрядно… А можно еще и просто на сверхбольшой скорости нестись, но там очень уж топлива расход большой… Никакие реакторы не выдерживают, даже энергены лопаются. Так только самые огромные корабли делают, которым в гипер опасно входить. Ну, знаешь, в которых больше пятидесяти километров… У них реакторы очень большие. Нет, Мишенька, наш «Вурдалак» — штука такая скоростная, что с нами мало кто может… кхм… посоперничать…
— Попробуйте, пожалуйста, — подошел к ним Дельта.
В одной из четырех рук он держал поднос с несколькими пластиковыми мисочками. То, что в них лежало, выглядело и пахло весьма аппетитно.
— М-м-м, как вкусно! — оценил Михаил, почти мгновенно умявший одну из порций и потянувшийся за второй. — Что это?
— Мочевой пузырь гигантского морского ежа с Протея, политый его же желудочным соком, — ответил робот.
Ежов почувствовал, что съеденный мочевой пузырь неудержимо просится наружу. Он с огромным трудом удержался от рвоты, но его лицо позеленело, а в глазах отразилось невыносимое страдание.
— Тебе не понравилось, — укоризненно посмотрел на него Дельта. — Никому не нравится, как я готовлю! Зачем я вообще здесь нужен? Не лучше ли пойти и отключить мой энергизатор, ведь существование так тягостно…
— Нет, очень вкусно! — поспешил заверить его Ежов. — Просто… очень необычный вкус… и еще у меня аллергия на морских ежей…
— Ты меня обманываешь, — покачал головой вечный меланхолик. — Просто скажи, что я никудышный кулинар, я все пойму. Я просто пойду и просверлю себе мозг… Но пойму… Да и кого заботят чувства ничтожного андроида?
— Дельта, ты опять там концерт устраиваешь? — прошипел Косколито. — Тебе еще не надоело?
— Искусственная личность неисправна. Требуется заменить. Требуется заменить, — изрек Тайфун.
— Что ж, если я так вам досаждаю, я уйду… Есть ли смысл продолжать влачить это никому не нужное существование?
— Одно из двух — или уже сожги себе мозги, чтобы мы вставили новые, получше, или замолчи, — посоветовал Соазссь, проскальзывая на мостик. Его ножные щупальца двигались с легким шелестом, полы балахона волочились следом, а сам он странным образом изгибался всем телом. У хуассинов подобные движения означали сильное волнение. — Я таки обнайужил нечто к’йайне занимательное, господа хойошие!
— [Черные, красные и желтые круги, наплывающие друг на друга] ? — полюбопытствовал Бархат.
— Вот, смот’йите! — вытянул щупальце Соазссь.
Его длинное тонкое щупальце, похожее на сизо-черную веревку с еле намеченными присосками, удерживало некий небольшой прибор цилиндрической формы. На нем не было никаких выступов или впадин — просто гладкий черный цилиндр.
— И что это такое? — задумчиво осведомился Койфман.
— Прилад який-то… — наклонился пониже Остап. — А як вин працюе?
— Это центр управления наноботами, — печально сообщил Дельта. — Производство СОП. Специально для наносаботеров…
— А ты-то откуда знаешь? — недоверчиво посмотрел на него Койфман.
— Якая разниця! — возмутился Остап. — Це небезпечно для життя! Що нам робыти?
— Мнение робота никого не интересует, но я считаю, что нет смысла…
— Какие же вы все идиоты! — спрыгнула со своего места Джина, выхватывая у растерянного Соазсся центр управления.
В одной из стен мостика находился своеобразный «мусоропровод» — небольшой шлюз, ведущий прямо в космос. Он не был нужен ни для чего — на самом деле, конечно, мусор в открытый космос никто не выбрасывает. Зачем, если его можно переработать в конвертере, превратив в пищу, или отправить в реактор, сделав энергией? Но такой шлюз все равно всегда присутствовал. Примерно затем же, зачем автомобилисты возят с собой огнетушитель — чтобы ГАИ не придиралось.