— Я нашел и еще кое-что, — отвернул воротник другого убитого капитан.
На левой половине груди у мужика была татуировка. Но очень необычная — цветная и движущаяся. Неизвестный художник нарисовал на коже две обнаженные женские фигуры, ублажающие друг друга. Они все еще делали это, но с каждой минутой все медленнее.
— Ну е-мое! — присвистнул Денисов. — Вот такого я точно раньше не видел… Капитан, это как?
— Принцип хамелеона, — откликнулся тот. — Верхний слой кожи обрабатывается особым образом, и его клетки начинают менять цвет с определенной периодичностью. Получается движущийся рисунок. Длинный фильм, конечно, так не запрограммируешь — секунд пять-шесть, а потом все повторяется по новой. Видишь, замедляются? Клетки умирают, теряют свойства…
— Я тоже такую хочу! — загорелись глаза Николая.
У него-то как раз было много татуировок. Очень много.
На фаланге правого указательного пальца вытатуирован перстень в виде креста — судим за кражу. На запястье пять точек — просто знак судимости, такой есть у большинства татуированных осужденных. На животе кошачья голова в цилиндре — знак убежденного вора. На плече рука, держащая тюльпан — шестнадцать лет исполнилось в колонии. На бедре ладонь, держащая церковь с тремя куполами — три судимости. Во всю грудь изображение монаха, пишущего летопись — знак «писаря», вора, мастерски владеющего «пером». На спине очень красиво нарисован лев в короне, держащий меч и щит и одновременно положивший лапы на книгу — «уважаю власть силы и разума». Под ним вытатуирована латинская фраза «Quodprincipiplacuit,legishabetvigorem» — «Что угодно повелителю, то имеет силу закона». Денисов всегда предпочитал работать на какого-нибудь серьезного человека, а не плавать в одиночку.
— А у вас умеют делать такие татуировки? — задал риторический вопрос капитан.
— Что это такое? — пораженно прошептала Марина, глядя на рисунки, шевелящиеся на груди трупа. Она не смогла удержать любопытства и подошла поближе.
— Это, краля, технологии будущего! — важно поднял палец Денисов. — Усекла, блин? Капитан, а у тебя такие есть?
— Не люблю татуировки, — отрицательно мотнул головой Святослав. — А вот у Джины полно, и у Дитирона кое-что есть. У них на планете искусство специальное — резьба по рогу…
— Блин, капитан, рог-то тут с какого хрена нарисовался?
— Так Дитирон весь в панцире, как броненосец! — хмыкнул Моручи. — Роговые щитки, пластины… он не человек, если еще не понял. В моем экипаже три дроида, четыре инопланетянина, и пять человек… или четыре, смотря как считать…
— Это как? — не понял Денисов.
— Рудольф мутант, он уже не совсем человек. Как же мне не хватает Фриды… — досадливо пробормотал Моручи, обыскивая труп. — После клинической смерти мозг активен еще сорок минут, будь у меня при себе телепат, я уже знал бы все, что нужно…
— Ну так где ж его взять, капитан? — философски пожал плечами Денисов. — Че теперь будем делать?
— Быстро собираться и удирать отсюда — здесь не отсидимся. Где, говоришь, живет твой механик?
Анатолий Эдуардович Зверев, коего все знакомые знали исключительно под именем Толика-хакера, мог, как Цезарь, заниматься несколькими делами одновременно. Сейчас он занимался четырьмя.
Правой ногой нажимал насос, надувающий большой резиновый мяч. Вчера Толик усовершенствовал велосипедный насос, и теперь проводил испытания.
Левой рукой сортировал видеокарты, коих у него накопилось больше сотни. Зачем столько? Да черт его знает!
Правой рукой писал новый вирус. Толик очень любил писать вирусы, а затем любоваться, как они разрушают ненавистный «Windows». После этого он обычно отправлял их свободно плавать по Интернету, чтобы другие люди тоже могли порадоваться вместе с ним.
А еще он пил пиво через длинную соломинку.
Толику недавно исполнилось тридцать семь лет. У него было два высших образования, но он нигде не работал. И тем не менее денег у него было много — откуда, он и сам толком не знал. Время от времени ему приходили по почте какие-то заказы на какие-то программы — он писал, отсылал и забывал. Толик был безотказным человеком. Однако платили за эти программы исправно и довольно-таки щедро.
Жил Толик в гордом одиночестве в трехкомнатной квартире. Откуда она у него взялась, он опять-таки и сам толком не знал. Вероятнее всего, получил от кого-то в наследство. Покидал он квартиру редко. Питался исключительно пиццей, морожеными пельменями и пивом.
Особенно пивом.
Раздался звонок. Толик задумчиво моргнул — звук показался знакомым. Он готов был поклясться, что уже слышал его раньше. После второго звонка он догадался — звонят в дверь.
После третьего звонка ему пришло в голову, что надо бы, пожалуй, открыть, а то так и будут отвлекать.
За дверью стояли трое. Рослый накачанный детина с небольшими усами на славянско-азиатском лице, похожий на какого-нибудь казахского батыра. Щуплый коротышка с лицом хорька. И надутая русоволосая девчонка в коротеньком топике.
Толик не знал никого из этих людей (знакомство с Денисовым было шапочным, и он его не узнал). Более того — от них за километр пахло неприятностями.
Он отодвинулся в сторону и равнодушно спросил:
— Пиво будете?
Проявив гостеприимство, хозяин квартиры вернулся к компьютеру. Впрочем, посторонний человек никогда бы не назвал это компьютером. Толику так часто приходилось разбирать свой главный прибор, что он в конце концов решил послать корпус подальше. Его основной системный блок был прибит к стене. А к нему подключено еще несколько блоков, вторичных: Толик любил многозадачность.
— Так, жратвы у него, конечно, нет… — пошуровал в холодильнике Денисов.
Марина первым делом отправилась принять ванну. И обломилась — Толик давным-давно приспособил ее под склад для старых запчастей. Чтобы искупаться, надо было сначала куда-то все это выгрузить, а потом долго отмывать ванну от грязи и ржавчины. Сам хозяин последний раз мылся в прошлом году, когда его каким-то ветром занесло на речку.
По дороге сюда похищенная дочь нефтяного магната пряталась на заднем сиденье, испуганно вздрагивая каждый раз, когда машина проезжала мимо человека в форме. После случая с майором Громенко она начала панически бояться милиции. А к Святославу, наоборот, жалась, как к спасательному кругу — капитан стал казаться ей единственным родным человеком на всем белом свете. Частично, конечно, здесь сработал широко известный «Стокгольмский синдром»…
— Руку на дружбу! — протянул ладонь Толику Моручи.
Тот автоматически пожал, не отрывая взгляда от экрана. Святослав тоже посмотрел туда, ничего не понял и положил перед Толиком наполовину собранный дешифратор континуумного кода. Толик скосил глаз, увидел незнакомый прибор и мгновенно заинтересовался. Он некоторое время осматривал странную штуковину, поковырялся в ней пальцем, потом отверткой, и наконец спросил, уже начиная терять интерес: