— Именно, именно, — удовлетворенно кивнул Третьяков. — Я рад, что мы добились взаимопонимания. Мне не хотелось бы чересчур давить, Святослав Степанович, но у вас есть всего лишь два варианта — или стать частью моей команды, или в срочном порядке отбыть из города. Мне, если честно, все равно, что вы выберете. Точнее, я бы предпочел второй вариант — мне не так уж нужен такой прыткий молодой человек.
— Неужели только два варианта? — усмехнулся Моручи.
— Ну, конечно, есть еще третий, — сложил ладони на объемистом животе Третьяков. — Но мне бы не хотелось до этого доводить…
Денисов, которому запретили открывать рот, изо всех сил корчил рожи, силясь привлечь внимание капитана. А еще он усиленно старался понять, с чего это вдруг Третьяков так раздобрился — обычно он не затруднял себя предупреждениями.
— Так вот, к чему я веду… — благодушно начал Третьяков и вдруг замер на полуслове.
Впрочем, замерли все — на улице раздавались какие-то странные звуки. Выстрелы. Звуки выстрелов и еще какие-то другие, похожие на шипящий свист.
— Это бластеры, — неторопливо встал Моручи, перевернув стол. Он превратил его в небольшой дот.
— Типа как?! — вскочил Денисов, перевернув стул. Никакой надобности в этом не было, но Колька-Хорек просто не мог не выместить свое плохое настроение на ни в чем не повинной мебели.
— Я хотел бы выслушать ваше объяснение происходящего, Святослав Степанович, — все еще вежливо, но уже с красным лицом попросил Третьяков. — Мне казалось, мы договорились о перемирии…
Снаружи донеслось еще несколько шипящих звуков. Кто-то приглушенно вскрикнул. Крик был подозрительно похож на предсмертный…
— Что происходит?!! — яростно взревел авторитет, выхватывая небольшой пистолет.
— Я тут ни при чем, — холодно ответил Святослав, быстрым движением вышибая пистолет у Третьякова и кидая его Перову. Культурист с интересом осмотрел новый для себя предмет (до сего дня он ни разу не держал в руках ничего огнестрельнее пневматической винтовки), крякнул и запихнул его в карман.
— А мне опять дулю… — заворчал Денисов.
— Вы, [цензура][цензура], что, решили, что я вас не[цензура]?! — зарычал Третьяков. Вся напуская интеллигентность слетела с него в один миг. — Да я вас…
Ему не дали договорить, ибо дверь слетела с петель, снесенная шквалом огня. В помещение ворвались шестеро бойцов в боевых скафандрах, вооруженные тяжелыми пушками. Лиц за металлопластиковыми шлемами было не видно.
Все шестеро ударили единым залпом прямо в Моручи. Капитан резко дернулся, схватил Третьякова за плечи, подняв толстяка, как пушинку, и закрылся им от вражеского огня. Авторитет дико закричал — в него попали сразу пять плазменных сгустков. Шестой прошел мимо, оставив черное пятно на стене.
— Назад! — закричал Моручи, прикрываясь уже мертвым бандитом и двигаясь к металлической двери в дальней стене. — Отходим!
Мог бы и не говорить — Перов уже давно открыл стальную дверь и затащил туда Денисова с Мариной. Обоих за шкирку.
Моручи отшвырнул толстяка в сторону, перекувыркнулся, выпуская в нападающих град пуль и одновременно увертываясь от плазменных сгустков, и ворвался в спасительную дверь. Перов захлопнул ее и повернул тяжелое колесо.
— Это че за хрень? — начал озираться Денисов.
Судя по всему, это был душ. Ряд кранов в стене, парочка туалетных кабинок поодаль и прочие непременные атрибуты санузла.
— Тут раньше бомбоубежище было, — отдуваясь, сказал Перов. — Дом старый, еще довоенный. Дверь надежная — пулеметом не возьмешь.
— А бластером — запросто, — вздохнул Моручи, прислушиваясь к творящемуся с той стороны. — Все, приехали…
— Слышь, капитан, это че?.. Это кто был? Менты?..
— Имперца брать живым! — послышался снаружи знакомый голос, отвечая на вопрос Денисова. — Остальных — как получится!
— Эй, Громенко, давай договоримся! — крикнул в ответ Моручи. — Отпусти остальных, зачем они тебе?
— Ну уж не-ет! — довольно ответил майор. — Теперь моя очередь диктовать условия! Сдавайтесь, тогда, может быть…
— Имперцы не сдаются! — крикнул в ответ Святослав. — Мы умираем, но не сдаемся!
— Капитан, капитан, ну мы-то же не имперцы! — начал тянуть его за рукав Денисов. — Слышь, давай лучше сдадимся!
— Ни за что! — загорелись фанатические огоньки в глазах Моручи. — Не бойтесь, я вас врагу не отдам!
— Ф-фух…
— Я вас сам убью! — гордо закончил фразу капитан, доставая оружие.
— Капитан, не дури! — заорал Николай. К нему присоединились Марина и Перов.
— А что такое? — искренне удивился Моручи. — Я потом и себя тоже убью — сеппуку…
— Капитан, сепукнуть мы всегда успеем! Че ты, блин, выкодрешиваешься, горячий самурай?!
Святослав очень неохотно убрал ди-кольт обратно, решив немного повременить с коллективным самоубийством.
А снаружи царило подозрительное затишье. Громенко и его люди ковырялись с дверью, но все никак не могли ее вскрыть. После нескольких безуспешных попыток раздался осторожный стук.
— Имперец, ты еще там? — неуверенно спросил майор.
— Молчи, капитан! — тут же завопил Денисов. — Молчи, как партизан!
— Имперец, ты это… ты сдавайся… — попросил Громенко. — Мы всех твоих людей того… ты там один остался.
— Каких еще людей? — не понял Моручи. — Не было у меня никаких… ах, моих людей! Это было только начало! — грозно воскликнул он. — Остались другие, и они скоро явятся!
— Капитан, это ты о ком? — тихо спросил Денисов.
— Похоже, они братков Третьякова постреляли… — с явным удовлетворением констатировал Перов. — И самого Третьякова тоже…
— Ну, одной проблемой меньше, — равнодушно пожал плечами Денисов. — Был… и помер… Слышь, Андреич, так у тебя тут и туалет есть!
— Ну а как же?
— А че мне не говорил? — возмутился Николай. — Зажал, да, зажал? А я, значит, как последний[цензура], в угол ходи?!
— Сержант, что я тебе говорил насчет уборной? — поморщился Моручи. — Ну что мне тебя — носом тыкать, как котенка? На пол даже Остап не прыскает, а он это любит, как никто…
— Имперец, ты все еще там? — спросил Громенко.
— Да тут я, тут, — отозвался Моручи. — Чего тебе?
— Что у тебя тут за дверь такая? — недовольно спросил майор. — Может, облегчишь мне работу, сам откроешь, а? Ну мы же все равно ее вскроем, только тогда уж точно никого не помилуем!
— Рядовой, здесь есть другой выход? — на всякий случай уточнил у Перова Моручи, не соизволив ответить Громенко.
Перов только махнул рукой. Да Святослав и сам видел, что другого выхода нет — пустая каменная коробка.