– Умею. До десяти.
Клим вздохнул. Похоже, в арифметике Тень Ветра был не очень силен.
– Хорошо, что так. Ну, говори!
Вампир глубоко втянул воздух, сморщился и начал загибать длинные костлявые пальцы. Пересчитал их раз, другой, третий и объявил:
– Десять раз по десять и еще по десять!
– Тысяча, что ли? – удивился Клим. – Мало! Быть того не может!
– Это костры, господин. Большие костры, дыма много, запах мерзкий. Свежая кровь так не пахнет.
– Сколько воинов у каждого костра?
Задумавшись, вампир снова начал пересчитывать пальцы. Пальцев явно не хватало.
– Сколько? – поторопил его Клим. – Напрягись, соколик, вспомни.
– Где два, где три по десять. А где и больше.
– Ну, это уже кое-что. И где они сейчас?
Тень Ветра пустился в долгие объяснения. Со слов его Клим понял, что к северу от Великих Болот есть река с множеством притоков, и вражье войско сейчас на южном ее берегу. Река, широкая и полноводная, являлась знакомым ориентиром – Дитбольд показывал ее на карте и говорил, что здесь проходит граница королевства. Завтра поведу войско на юг, – подумал Клим, – и завтра же орда форсирует реку. Надо торопиться!
Он пошире распахнул окно.
– Спасибо за службу, боец. Лети! Утром мы выступаем. Как спустится ночь, найдешь меня в походном стане.
Но нетопырь не спешил убраться из опочивальни – мялся у окна, переступая с ноги на ногу.
– Что еще? – спросил Клим.
– Капитан… капитан Мамыш…
– Что – капитан?
– Велел узнать, какое, господин, назначишь ему жалованье. За герб и честь благодарит, но сказал, что из герба похлебки не сваришь.
– Верно, – согласился Клим. – Честь честью, а бабки бабками. На период боевых действий положу я капитану три серебряных «дракона» в день, а как в дембель выйдет, назначу пенсион. Какой, зависит от его усердия.
Тень Ветра поклонился, прыгнул с подоконника и распахнул широкие крылья. Затворив окно, Клим бросил взгляд на шпалеры с нимфами и фавнами, представил на месте нимф купавших его служаночек и подивился, как ловко они вписались в пейзаж. Впрочем, было не время предаваться мечтам или тем более утехам плоти. Он вздохнул и направился к зеркалу.
– Где ты, старина? Свободен? Поговорить хочу.
Зазеркальный старец явился тотчас, без капризов.
– Завтра на орков иду, – сообщил Клим. – Их села и нивы за буйный набег обрек я мечам и пожарам.
– Нет у них сел и нив, – заметило изображение. – Бродячий народец, кормятся человечиной да дикими тварями из болот и лесов. Что поймают, то и в котел.
– Насчет сел и нив я в фигуральном смысле, а вот мечи и пожары будут в полный рост. – Призадумавшись, Клим поднял глаза к потолку и пробормотал: – Хватило бы только этих мечей… мечей да прыти у борзых коней…
– Ты, голубь сизый, не слишком увлекайся, – посоветовал старец. – Лезть в Южные Болота не советую. Пропадешь, а у тебя еще тут дела.
– Дела, – согласился Клим. – Экономику наладить, городские стены укрепить, с Авундием разобраться… Кстати, не знаешь ли, про какой он срок толковал?
– Не стоит сейчас про Авундия. – Изображение в зеркале слегка помрачнело – или это только показалось? – Решил орков бить, так бей, а не беги в две стороны. Тебя не только орки поджидают, еще и гоблины.
– А разница меж ними какая?
– Орки комплекцией с тебя, а гоблины – те повыше и позвероватее. Клыки у них – во! – Старик отмерил на пальцах. – Орки безволосы, у гоблинов шерсть. А так один черт. Режь всех, Сатана разберется.
– Ну, спасибо за советы, – начал было Клим, но тут из темного угла выплыл призрак в королевской мантии и бухнулся перед ним на колени. – Это что еще такое? Только привидения мне не хватало!
– Это, – сообщил старец, – неупокоенная душа короля Гервасия, обидчика Альжан и других девиц. Молит тебя о прощении.
Призрак и в самом деле тянул тощие руки и завывал, но безмолвно – лишь губы его кривились и глаза готовы были выпасть из орбит.
Клим насупился.
– В моей державе насилие над детьми не прощается и срока давности не имеет. Прочь, пидор гнойный! Видеть тебя не желаю!
Лицо Гервасия исказилось еще больше, он заломил руки и исчез.
– Прощение ему… Вот негодяй! – буркнул Клим, разъярившись. – Мерзкая рожа, да и в зеркале не лучше! Ты что показываешь, чмо?
– Тебя, голубь, тебя, – раздалось в ответ. – На то оно и зеркало, чтобы отражать.
– Я еще не стар, а ты пень трухлявый – брылы отвисли и глазки в кучку. Разве я такой?
– Могу по-другому явиться, – заметил старец. – Чего тебе надобно? Что показать?
От такой уступчивости гнев Клима растаял, как снег в весенний день. Он почесал в затылке, снова покосился на фавнов и нимф и произнес:
– Девицей обернись. И чтоб была приглядная да приличная, не шкура какая-нибудь. Этих у тетки Ужи полон дом.
– Так подойдет?
Клим глянул и обомлел. Кудри золотые, губы алые, глаза зеленые, загадочные. Ушки как перламутровая раковина, кверху чуть заострены. Шейка длинная, изящная, кожа что атлас, на щеках румянец и брови вразлет. Хороша! – решил Клим. Такую по ящику не увидишь, ни в «Фабрике звезд», ни в «Доме-2».
– Доволен? – спросила красавица. Голос был прежний, знакомый – ворчливый голос старика. – Теперь на эту погляди.
Изображение сменилось. Вместо златовласки – черноволосая дива с темными, как ночь, глазами. Лицо смугловатое, губы словно лепестки тюльпана, взор страстный, обещающий, в ушах – рубиновые серьги, на шее – ожерелье, тоже с багряными камнями.
– Ну, как?
– Горячая штучка, – сказал Клим. – Сразу видно – знойная женщина, мечта поэта.
– Еще и третью покажу, – тем же знакомым голосом сообщила брюнетка.
Третий номер тоже был на уровне. Юная девушка, синеглазая, светловолосая, с ресницами потрясающей длины. Чудилось Климу, что он когда-то видел это милое личико и ясные глаза – возможно, в прошлой своей жизни, в Москве, где паслись пригожие девицы со всех российских палестин. Увидел и забыл. Не для майоров были те красотки, даже не для полковников. Нынче и полковники небогаты.
– Нагляделся? – молвил старец, принимая прежнее свое обличье. – Ну, так я тебя порадую: одна из трех будет твоей.
– Какая? – с жадным любопытством спросил Клим. – Скажи, любезный мой, какая?
– Та, которую выберешь. И смотри, не ошибись!
Отражение подмигнуло ему и исчезло.
– Вот поганец! – сказал Клим в сердцах, потом рассмеялся, погрозил зеркалу пальцем и лег в постель досыпать. Была у него надежда, что приснятся ему три красавицы или хотя бы одна из них. Но привиделся Климу старший сержант Каныгин с ручным пулеметом. Будто стоит сержант на берегу ручья, поводит стволом налево и направо и косит орков целыми толпами.