Кстати, я слыхал, что Саймон Рассел-Кук тоже где-то здесь. Как тесен мир, да? Пожалуйста, отправь его матери поздравительную открытку. Никогда не забуду наш восхитительный медовый месяц, который мы провели в том коттедже.
Доброй ночи, милая. Бог даст, скоро увидимся. Передавай привет всем Форестерам. Слышно ли что-нибудь от Родди? Думаю, и американцам, и британцам в Италии приходится одинаково туго. Поцелуй Клэр от «папочки в небесах». Потерпи, осталось недолго.
Навек твой,
Энтони
Отпуск пролетал мгновенно. Энтони спрыгивал с поезда, мчался в Ред-хаус, отмокал в ванне, выпивал виски с Селвином, шел гулять с Эллой, а потом сразу ложился спать. Иногда он так уставал, что мог проспать большую часть отпуска. Он рассеянно играл с Клэр, однако Элла видела, что мысли его по-прежнему в небе. За последний год Энтони постарел: морщины на лбу превратились в глубокие борозды, в любую минуту он мог задремать.
Элла стыдилась собственной злости и ревности.
– Ты день и ночь со своим экипажем, мы тебя практически не видим. Так нечестно, ты женился на мне, а не на них! – заорала она как-то ночью.
Подавить ревность было трудно. Элла хотела быть рядом с мужем каждую секунду, только эта мысль и помогала ей держаться. Тем не менее приходилось признать, что в некотором смысле экипаж и в самом деле стал для Энтони семьей.
Он остался жив после двух крупных военных операций. Элла была рада предстоящему переводу на наземную службу, однако всерьез опасалась, что Энтони откажется от этой возможности, чтобы участвовать в третьей.
– Никто еще не выживал после трех операций! – кричала она в трубку всего неделю назад.
– Для всякого правила есть исключение, – ответил Энтони. – Я – везунчик.
Ей даже подумать страшно, что каждую ночь муж рискует жизнью, барражируя над темным морем, высматривает цели, делает фотографии, уворачивается от огня зениток или пробивается сквозь плотный туман при нулевой видимости, когда топливо на исходе и вся надежда только на огни посадочной полосы.
– Это моя работа, – убеждал ее Энтони. – Я мечтал этим заниматься еще с тех пор, когда дядя Джордж посадил свой биплан на нашем поле, а потом посадил меня в кабину и сделал круг над землей. На летних каникулах я ходил смотреть «Летающий цирк Кобхэма». Я учился летать на 504-м «Авро». Мальчишкой я проезжал на велосипеде несколько миль, только чтобы постоять за забором авиабазы и поглядеть, как взлетают и садятся самолеты. Понимаешь, любовь к небу у меня в крови.
Однако Элла терзалась страхом. Если Энтони долго не звонил и не писал, она не находила себе места – не ела, не пила, не могла сосредоточиться, пока не звучал долгожданный звонок.
Сейчас, правда, у нее много забот: подготовиться к урокам в школе, запастись продуктами к Рождеству, украсить дом, раздобыть подарки для Клэр, которые нужно положить в чулок. На ферме уже заказан каплун. Элла обожает, когда в доме много гостей. У них квартирует молоденькая учительница, но на праздники она поедет навестить семью и как раз освободит комнату для родителей Энтони.
Поход по магазинам – тоже хлопотное занятие, особенно с маленьким ребенком. Клэр опять раскапризничалась: оказавшись возле кондитерской, начала дергать мать за руку. В бакалее, как и в мясной лавке за углом, пришлось отстоять длинную очередь. Автобус пришел с задержкой, и Элла держала Клэр на коленях всю дорогу до Стритэя.
Торопливо шагая к дому, она заметила у крыльца незнакомый автомобиль. Какой сюрприз, Энтони приехал без предупреждения! Наверное, одолжил у кого-то машину и талоны на горючее, чтобы добраться поскорее. Элла распахнула дверь и радостно воскликнула:
– Детка, наш папочка дома!
Селвин стоял у телефона.
– А, ты вернулась.
В его взгляде она уловила что-то такое, от чего у нее сразу подкосились ноги, а в висках застучало.
– Что случилось? Кто у нас? – Она отстегнула ремешки, удерживающие ребенка в коляске.
– Элла, это к тебе. Я проводил их в гостиную. Давай мне Клэр.
По тому, как Селвин на нее смотрел, как ласково произнес ее имя, Элла мгновенно все поняла. Нет, боже, нет! Только не это!
Открыв дверь в гостиную, она увидела мужчин в знакомой синей форме. При ее появлении они встали. «Ваш муж пропал без вести. Не надо терять надежды», – вот что ей сказали.
Экипаж Энтони выполнял обычный вылет из Вика для обнаружения кораблей противника. Самолет не вернулся на аэродром, но существует вероятность, что он совершил вынужденную посадку на территории, занятой врагом. Возможно, экипаж взяли в плен. Нельзя утверждать, что Энтони погиб, он лишь числится пропавшим. Хорошо хоть, офицеры сообщили ей об этом лично, смягчив удар, который нанесла бы телеграмма.
– Будем молиться, что он жив, – промолвил капеллан.
Ошеломленная Элла не понимала половины того, что ей говорили, и даже дышала с трудом.
Ты бы не хотел, чтобы я билась в истерике или впала в отчаяние. Ты бы хотел, чтобы я сохраняла присутствие духа ради нашей Клэр. Она еще слишком мала для таких вещей. Я постараюсь выдержать. Тысячи солдатских жен проходят через это.
Сегодняшний день – самый страшный в ее жизни, однако она держится со всем возможным спокойствием и хладнокровием, подает пример настоящей офицерской жены.
Трясущимися руками Элла разлила чай по чашкам, выполняя роль хозяйки, точно актриса на сцене. Делегация не задержалась надолго. Безусловно, они видели подобное сотни раз.
Только после их ухода Элла скорчилась от нестерпимой душевной боли. Все мысли застыли, ее словно парализовало. Этого не может быть, просто не может случиться с ней. С другими – да, но не с ней. Тут какая-то ошибка. С минуты на минуту зазвонит телефон, и голос Энтони произнесет в трубку: «Дорогая, со мной все в порядке. В штабе напутали. Пропал какой-то другой бедолага по фамилии Харкорт. Я скоро буду дома. Поцелуй за меня Клэр».
Селвин вошел в гостиную с бокалом бренди.
– Выпей. Я позвонил Селесте, она уже едет.
Сейчас все начнут суетиться вокруг нее, словно она больна, будут уговаривать Клэр «не приставать к мамочке»… Элле не нужна Селеста, никто не нужен, кроме Энтони. С ним ничего не может произойти. Слова, которые все боятся произнести – «убит в бою», то есть утонул в море, взорвался в небе, – всего лишь слова, они не связаны с реальностью. Это вообще не по-настоящему. Элла ляжет спать, а завтра проснется, и все окажется только дурным сном.
Наступило утро, а телефон молчал. Элла не дождалась звонка ни в тот день, ни назавтра. Она начала вести дневник. Если Энтони попал в плен, то позже ему захочется узнать обо всем, что он пропустил. Она будет обращаться к нему на страницах дневника, каждый вечер перед сном делиться мыслями. Она будет поддерживать связь с мужем, как если бы они разговаривали по телефону. Это поможет ей пережить Рождество. Она расскажет Энтони об их попытках отпраздновать пришествие света в мир, объятый мраком.