«Она из другого поколения!» – сказал себе он. Он пытался перевести разговор на музыку, стал расспрашивать ее, что она любит слушать, но она опять отвечала односложно, как на экзамене; называла такие имена, которые либо были ему неизвестны, либо оставляли равнодушным, либо вызывали отчетливую неприязнь. В конце концов он замолчал. Он вспомнил о Ленце, о том, что собирался к нему съездить в понедельник. О чем думала Лиза, было ему непонятно.
Наконец она поставила на стол свою чашку, выразительно посмотрела на его старые настенные часы.
– Ну, отвези меня домой, мне пора! – сказала она.
Он молча подал ей ее пальто с пушистым воротником. Пока она красила губы в его крошечном коридоре у треснутого зеркала, он быстро надел свою летную куртку и, глядя на перья, ощутил разочарование и опустошение. А Лиза, даже не взглянув на него, быстро кинула в сумочку помаду и вышла. Он отвез ее домой и проводил до подъезда. За ней уже давно захлопнулась входная дверь, а он еще долго сидел в машине в ее дворе.
«Почему все получается так нескладно?» – думал он и курил сигарету за сигаретой. Потом погладил по шапочке свою маленькую эскимоску, которую Лиза в этот раз даже не заметила, не спросила, починил он ее или нет, и поехал прочь.
«На фиг я вчера весь день пластался с этой уборкой!» Идти опять в пустую кухню, убирать там со стола, мыть грязные чашки показалось ему немыслимым. Он откинул с дивана плед, посидел немного, будто в раздумье, потом медленно стянул джинсы, коричневый джемпер и завалился под одеяло. И хотя на всякий случай к визиту Лизы он еще утром переменил на постели белье, ему почему-то нисколько не было обидно, что вот и сейчас он проводит эту ночь в одиночестве, как уже много других ночей.– Ты что, не выспалась?
– Выспалась…
– Тогда мало каши ела?
– Я завтракала нормально.
– А почему сидишь как неживая?
– От страха.
– Чего ты боишься?
– Машины.
– Машина тебе не враг, а друг. Расслабься, после светофора повернешь направо, добавишь газу и поедешь через мост на тот берег!
– После моста поворот. Меня в прошлый раз там занесло.
– Глаза боятся, а руки руль поворачивают! Вот мы уже и на мосту. Теперь тихонько сбрасывай скорость и входи в поворот!
– Сбросила… вошла… Слава богу, проехали!
– Да ладно тебе Бога-то благодарить! Сама себе королева, сама себе начальница. Ну и не забывай, я пока еще рядом с тобой!
Утро понедельника выдалось таким мрачным, будто хуже его никогда не было на земле. Ни дождя, ни снега, но небо нависало так низко, что, казалось, готово было удушить все живое своим темно-серым тюремным сводом. Мрак и тяжесть – вот были два ощущения, которые заполняли душу Роберта до краев.
«Не могу идти на занятия…» – Эта мысль, и так постоянно присутствующая в его голове по утрам, теперь приняла характер навязчивого бреда.
«Что, если вообще не ходить сегодня? – трещал в мозгу маленький колокольчик. – Позвонить и сказаться больным, а самому поехать за город к Ленцу. Купить по дороге несколько бутылок водки и остаться у него ночевать – вот было бы лучшее решение сегодняшнего дня». Роберт достал свой потрепанный журнал, с которым не расставался ни в школе, ни дома.
– Нет, не самое лучшее, – пробормотал он, отыскав нужную строчку. – Сегодня с утра придет заниматься Воронина. Я не могу ее подвести.
Со вздохом он отправился в ванную, но брился там достаточно долго и тщательно. Потом перебрал и перенюхал несколько флаконов с одеколоном, в них у него не было недостатка – учащиеся дарили – и выбрал совершенно новый, еще незнакомый ему аромат. После этого настроение у Роберта немного улучшилось, посуду он после вчерашнего чаепития вымыл уже без особого отвращения, а свежесваренный кофе показался ему даже приятным на вкус. В общем, когда через полтора часа после пробуждения он отправился в школу, ему показалось, что свод небес давил на него уже с меньшей силой.
Воронина стояла на своем месте у кирпичной стены, по-прежнему во всем черном. Только на голову теперь нацепила синий шелковый шарф. Пока он открывал гараж и выводил из него учебную машину, она так неподвижно и стояла у стены, а потом прямо в шарфе села в машину.
– Давай сегодня по проспекту налево, – скомандовал он, и она спокойно поехала сначала направо, потому что сразу налево ехать было нельзя, а он сказал ей нарочно, чтобы ее смутить, потом достигла разворота и, уже без его помощи, повернув на перекрестке, поехала куда надо. Через несколько минут они пересекли кольцевую автостраду и выехали за город.
На улице внезапно распогодилось. Серое одеяло неба кое-где прервалось, и в возникших дырах голубели чистые куски. Солнце хоть и не показывалось еще, но все равно придавало пожухлой листве теплые коричневые оттенки. Трава же на тех участках, где еще не увяла, сохраняла по-весеннему веселый, зеленый цвет, и от нее в память вчерашнего достаточно теплого дня в воздухе полоской стелился туман. Нина вела их желтый автомобиль, заняв достаточно прочное положение на полосе среди других машин, и Роберт только время от времени чуть поправлял ей руль – как и все водители, еще не имеющие достаточно опыта, она слегка «виляла» на дороге.
Ему опять захотелось поговорить. В отличие от вчерашнего тягостного вечера с Лизой сейчас он чувствовал себя спокойно и уверенно.
– С тобой легко, – сказал он Ворониной первое, что пришло в голову, когда дорога впереди и сзади стала достаточно свободной. Они уже отъехали довольно далеко, и за окнами машины проносились маленькие поселки, перелески, площадки со стройматериалами для строительства дач. Нина внимательно смотрела на дорогу и молчала. На фоне темно-синего шарфа ее лицо казалось бледнее обычного. Концы она перекинула за плечи, и это стало придавать ей сходство с таинственной и молчаливой женщиной Востока.
Нина продолжала молчать и так же сосредоточенно смотрела вперед и в зеркало заднего вида. Вообще-то она всегда была немногословной, но сегодня ее молчание показалось Роберту подозрительным.
– Эй, ты чего молчишь? – спросил он.
– Лиза позвонила мне утром и попросила передать, что прийти не сможет. У нее ведь сегодня по расписанию занятие после меня, верно? – Нина кинула быстрый взгляд в его сторону. – Еще она сказала, что вы измучили ее вчера своим занудством. – Голос у Нины был вполне невозмутим, но теперь Роберт понял, почему его насторожило ее предшествующее молчание. Нина сидела как каменная. И надетый на ее голову шарф был не просто предметом одежды или украшения. Он служил ей своеобразной защитой. Защитой от него? Роберт скорее почувствовал это, чем понял.
«Нашла, когда звонить! – подумал он про Лизу. – То пропускает неделями просто так, без всяких звонков, а тут решила предупредить… Интересно, что она еще наболтала?» И внезапно к воспоминанию о Лизиной чудесной фигуре, звенящих украшениях, белокурых кудряшках опять примешалось не проходящее со вчерашнего вечера чувство досады.