– Только однажды, – засмеялся Шарль. – Француженки не могут это делать часто. Они устают от такой сложной работы! Давайте я отнесу! – И он ловко подхватил гнущимися в разные стороны пальцами-щупальцами дымящееся блюдо. Кирилл, ожидая их, в одиночестве сидел за столом. И Нина, расставляя на специальном подносе сметану, уксус, перец и кетчуп, с сожалением отметила, что под глазами у Кирилла сгустились синеватые тени, а подбородок за последний год несколько обрюзг. «И как это французы сохраняют свою моложавость так долго?» – подумала она. Пульсатилла раскладывала пельмени по тарелкам.
– Под пельмени полагается водка, но можно и красное вино, – обратился Кирилл к Готье.
– А вы с чем едите? – посмотрел Шарль на женщин.
– Я только с водкой, – ответила Пульсатилла, хотя Нина прекрасно знала, что Таня вовсе не любительница выпить.
– Браво, браво! А вы? – Готье перевел взгляд на хозяйку.
– Я вообще-то люблю с шампанским, – ответила та и тут же получила довольно сильный пинок от Кирилла в ногу.
Взгляд мужа метал громы и молнии: «Не соображаешь, что говоришь? Из деревни приехала? Кто же в цивилизованном мире употребляет шампанское под пельмени!»
– Да, да! Не удивляйтесь! – пояснила она, чуть смутившись, Шарлю Готье. – Я люблю пельмени с шампанским. Русские вообще любят шампанское. Конечно, я знаю, что шампанское подают на десерт, но я люблю именно так! – И она даже с некоторым вызовом посмотрела на Готье и на Кирилла.
– И я люблю! Даже больше, чем с водкой! – заявила, поддерживая подругу, Пульсатилла.
– А можно попробовать? – Шарль вопросительно посмотрел на отдельно стоящий столик с целой батареей бутылок.
– Конечно! Если вам так хочется! – Пробка от шампанского выстрелила в потолок. – Настоящее крымское. Из Массандры, полусладкое, – пояснил Кирилл.
Шампанское с пельменями прошло у публики на «ура», и только сам Кирилл, стараясь выглядеть цивилизованным человеком, а не каким-то там дикарем, старательно ел пельмени, запивая «красненьким». Причем «красненькое» из патриотических, видимо, соображений он выбрал французское. Пульсатилла хихикала, глядя на него, а Нина тихонечко злилась. Ведь сколько раз в студенческие времена они вместе с Кириллом, Пульсатиллой и ее мужем варили на маленькой кухоньке старого дома «Останкинские» пельмени из картонных пачек и, скинувшись, покупали шампанское «Цимлянское» или «Советское», было все равно. Красное шампанское она любила даже больше. Как это было вкусно! И вот сейчас Кирилл выставляется перед этим французом. И ей показались такими натянутыми слова, которыми обменивались за столом все участники этого банкета, и такими искусственными позы и лица, что захотелось встать, выйти из дома и пойти куда глаза глядят.
Она улыбнулась, поймав себя на этой мысли. Разве это было бы возможно? Да и куда бы она пошла?
Обед закончился. Шарль со словами благодарности поцеловал руки ей и Пульсатилле. Кирилл не сказал ни слова. Он был занят тем, что готовил сервировочный столик с десертом, чтобы укатить его в гостиную: сытый до невозможности гость не возражал сменить обстановку. Дамы тем временем удалились в спальню, чтобы переодеться.
– Господи, сколько суеты из-за одного человека, – заметила Пульсатилла, извиваясь, как червяк, чтобы стащить через голову джемпер.
– Это все Кирилл придумал, – ответила Нина. – Решил, что на «посиделках» надо быть в чем-нибудь попроще, ну а уж для десерта необходимо сменить наряды. Он хочет показать, что мы тоже не лыком шиты и длинные платья у нас имеются.
– Взятые напрокат! – фыркнула Пульсатилла.
– Согласись, глупо покупать платья на один вечер, – миролюбиво сказала Нина. – Но нет худа без добра! По крайней мере, под предлогом переодевания мы можем пять минут поваляться на постели! – Она с наслаждением сбросила туфли на высоких каблуках и упала на широкую кровать. Пульсатилла с воплем раскинула руки и последовала за ней. Пружины кровати отозвались в ответ. Пару минут они лежали, тихонько постанывая от удовольствия. Потом перевернулись на животы и согнули ноги в коленях, вращая ступнями.
– Хорошо восстанавливает кровообращение, – сказала Пульсатилла.
– Подожди, у меня есть крем, который можно размазывать по ступням прямо поверх колготок. Дает чудесное ощущение легкости! – вспомнила Нина.
Порывшись в ящике комода, она извлекла из него тюбик; и обе дамы стали с энтузиазмом втирать крем в кожу лодыжек и подошв. За этим занятием их и застал Кирилл.
– Вы что тут делаете? Надо идти в гостиную, а вы тут расселись, как в бане! – возмутился он.
– Мы устали! – томным голосом проворковала Пульсатилла и запрокинула голову на манер кинодивы двадцатых годов.
– Хватит ржать! – возмутился Кирилл. – Я там все темы уже исчерпал! О работе говорить у них вроде не принято, а о чем вообще можно с ним беседовать, я не знаю! И еще я должен тебе сказать, что неприлично было подавать к столу полопавшиеся помидоры!
– Да только одна или две помидорки лопнули во всей трехлитровой банке, а сам маринад был – пальчики оближешь! – с обидой сказала Нина. – Твой Шарль этих помидоров слопал целых пять штук, я считала!
– Нечего их было вообще подавать, если делать как следует не умеешь! – скривился в противной гримасе Кирилл.
– Мы из деревни, откуда нам знать, что подавать, что не подавать… – протянула с иронией Пульсатилла.
– Мы по заграницам не ездим, – в тон ей стала тоненько подвывать и Нина.
– Ну, девушки, пойдемте, долго вас ждать? Хватит валять дурака! – взмолился Кирилл.
– Сейчас идем, – уже обычным голосом ответила Нина и вздохнула. – Вот только платья наденем…
– Да по мне, идите хоть так, только скорее! – Кирилл погрозил жене кулаком.
– Зачем тогда в салоне парились, платья выбирали? – повела плечом Пульсатилла.
– Некогда спорить! Он там один сидит! – Кирилл уже был готов лезть на стену от ярости. Нина тем временем встала, поморщившись от боли, воткнула ноги в туфли и стала снимать с плечиков свое платье.
– Пока не скажешь «пожалуйста», не пойдем! – поставила условие Пульсатилла.
Нина, усмехнувшись, взглянула на нее:
– Дождешься от него «пожалуйста», как бы не так…
Однако Пульсатилла смотрела на ее мужа с вызовом.
Кирилл, вероятно, тоже понял, что с Пульсатиллой лучше не связываться. С ненавистью во взгляде он встал перед ней на колени.
– Танечка, дорогая, прошу тебя, выручай! – кисло-сладким голосом пропел он.
– Ну, так и быть… – снизошла до него Пульсатилла. Она встала на кровати, выпрямилась во весь рост, и дорогущий матрас чуть не до пола прогнулся под ней. Нина посмотрела на нее снизу вверх. Пульсатилла возвышалась над ними, как королева над слугами во время туалета перед торжественным выходом по случаю годовщины своего бракосочетания. На ней было только белоснежное утягивающее бюстье и чулки. Вид у Пульсатиллы был впечатляющий.