Но, откровенно говоря, если бы в этот самый миг в квартире оказался Кирилл, она вовсе не обрадовалась бы ему. Ей хотелось еще самой поразмышлять над Лизиными словами, хотя они и показались ей сущим бредом. Потом, эти волосы на расческе… Все-таки ведь они были!
Несколько раз Нина вздохнула, выдохнула по йоговской методике и надела свой самый приличный костюм, в котором посещала собрания педсовета.
«Схожу-ка я пока все-таки на массаж, – решила она. – Не то действительно можно сойти с ума! Во всяком случае, война план покажет!»
Она, будто играя в шпионы, из-за шторы выглянула в окно и даже разочаровалась, когда увидела, что с улицы, в свою очередь, не наблюдает за ней целая армия неприятелей. А может, она хотела увидеть там Лизу или Кирилла? Но окна ее квартиры были совсем не то, что окна Пульсатиллы на первом этаже с газовой плитой рядом с подоконником. С двадцать седьмого этажа огромного дома-пирамиды, словно с высоты птичьего полета, были хорошо видны лесопарк с мостиком с грифонами, через который она проходила, когда бежала на занятия в школу, широкая магистраль с мчащимися по ней машинами в каждую сторону по три ряда, детский сад, магазины, спортивный комплекс и даже кинотеатр. Далее через небольшой участок промзоны синел небольшой кусочек воды – изгиб Москвы-реки, а уже дальше в сероватом мареве проглядывали трудноразличимые глазом дома, дома, дома – уже с той стороны поймы. Для того же, чтобы увидеть собственный двор, Нине пришлось бы прислониться к самому стеклу и наклонить голову, словно курице, выискивающей зерно; и трудно было различить прохожих внизу – люди сновали, будто муравьи. Поэтому Нина оставила идею увидеть кого-либо из окна и посмотрела вверх, исключительно чтобы решить, что надеть из верхней одежды, и вдруг с удивлением заметила, что впервые за всю нынешнюю долгую осень с неба начал падать снег.
«Какое странное предзнаменование, – удивилась она. – Неужели зима?»
Снег кружился, падал крупными хлопьями на фоне серого неба, и буквально в одну минуту из отдельных снежинок выросла небольшая метель. Причем там, внизу, у самого асфальта, снег не ложился покровом, он таял и оставлял влажные следы. А здесь; наверху, где стояла Нина, снег исполнял завораживающий танец, и Нина, оказавшись в центре этой пляшущей вьюги, не могла оторвать от нее глаз. «Вот было бы хорошо улететь на волшебных санях прямо в плен к Снежной королеве», – вдруг подумала она, и тут опять зазвонил телефон.
«Это Кирилл! Лиза успела сказать ему, что я теперь все знаю, и он решил позвонить!» Нина колебалась, брать трубку или не брать? Потом все-таки сняла и приложила к уху в полном молчании.
– Нина Илларионовна? – спросила трубка чьим-то чужим, но в то же время очень знакомым мужским голосом.
– Да.
Нина даже обрадовалась, что это был не Кирилл. Она по-прежнему не готова была бы с ним говорить.
– Это Роберт.
Еще не легче. И Роберт ей был сейчас не нужен.
– Я никогда не стал бы звонить сам, – произнес он суховатым голосом, – но Ленц в больнице в тяжелом состоянии. И он сказал Михалычу, что хотел бы тебя видеть.
– Что случилось?
– Ты поедешь?
Она поняла, что Роберт специально не отвечает на ее вопрос. Моментально ей вспомнился ненатуральный блеск Володиных глаз в последнюю их встречу в гараже после потасовки, его неестественно приподнятое настроение, и она поняла, что случилось с ним что-то из ряда вон выходящее.
– Да, поеду.
– Тогда скажи адрес, я буду ждать тебя у подъезда.
– Во двор не проехать, жди у ворот, я сейчас выйду.
Она назвала ему адрес. Хорошо, что она была уже практически собрана. Она перезвонила в массажный салон, чтобы отсрочить процедуры, надела дубленку и вышла из квартиры.
«Обед опять не готов! – вспомнила она, когда уже закрывала ключами дверь, и почему-то теперь ей показалось это забавным. – Лизке на руку! – подумала она. – Вместо того чтобы, согласно совету Пульсатиллы, сидеть со смиренным видом дома и с мужа пылинки сдувать, я опять еду черт знает куда! Но не поехать к Володе я не могу!» – сказала она себе и вышла на улицу. Почему-то она ожидала увидеть у ворот свой учебный желтый автомобиль и, не найдя его взглядом, в растерянности остановилась. Легкие снежные хлопья, как в сказочном сне, продолжали падать с небес.
– Нина! – раздался крик.
В темной «девятке», припарковавшейся у бордюра, открылась дверца, и из нее высунулся Роберт. Он крикнул, чтобы она его заметила. Он ее ждал. Ей показалось странным: в то время как она оказалась совершенно не нужной собственному мужу, ее с нетерпением ждал чужой мужчина.
– Я здесь.
Она откинула с головы капюшон и с удовольствием ощутила на лбу влажные прикосновения первого снега. Роберт обошел машину и открыл ей дверцу.
Она отметила это. От Кирилла бесполезно было ждать, чтобы он открыл перед ней любую дверь, хоть в подъезд, хоть в машину. Он еще взял моду приказывать ей, чтобы, наоборот, она выскакивала из машины и открывала перед ним ворота подземного гаража, а уж он тогда вальяжно заезжал в них! И все потому, что она дала понять, что создана для того, чтобы обеспечивать ему удобную жизнь, со злостью подумала Нина и решительно села вперед на место пассажира. Правда, в своих размышлениях она забыла отметить, что не так-то много мужчин, да еще с машинами, было в ее жизни… С кем ей было сравнивать?
«И с этим не буду разговаривать, и спрашивать тоже ни о чем не буду. Надо будет, расскажет сам!» Она поджала губы, но в душе была рада, что Роберт хоть на время избавил ее от бесконечных размышлений о своей жизни и пребывания в собственной квартире, где она неминуемо должна была думать о Лизе и создавшейся ситуации. Конечно, она не могла не сознавать, что поступает как страус. Роберт молча тронулся с места. При всей своей злости она не могла не заметить, что, как всегда, он тронулся так нежно, что если бы она, к примеру, держала в руках стакан с водой, налитый почти до краев, то вряд ли бы вода расплескалась. Но потом он поехал быстро, как практически никогда при ней не ездил по улицам. Ее это насторожило. По тому, как он подался вперед и насколько плотно держал руль, она поняла, что положение у Ленца серьезное. В этом напряженном молчании они и ехали. Но если раньше образ мужа в Нинином сознании был непоколебим, словно скала, то теперь, сидя с Робертом, она невольно сравнивала мужа с другими мужчинами.
С тех пор как она пошла учиться в автошколу, она обращала внимание, как ведут себя разные люди на дороге. И чем больше она наблюдала за этим, тем более странным ей казалось даже то, как по-разному мужчины держат руки на руле. После того как она сама стала ездить, она поняла, конечно, что положение рук зависит и от марки автомобиля, и от того, имеется ли у руля гидроусилитель, но в самой большой степени это зависело, конечно, от характера водителя. У нее самой после первых занятий езды на учебных «Жигулях» болели не только руки, но и плечи, и шея, и спина. Потом, после нескольких занятий, мышцы стали привыкать к нагрузке, и сильной боли она уже не чувствовала, но после больших нагрузок, как, например, поездка к Ленцу, тело ее болезненно ныло.