– Вот теперь романы так романы! – Голос маленькой женщины звучал мечтательно. – Поездки с любовницей за границу, дорогие подарки, рестораны, машины – женщину при желании всегда можно купить!
– Неправда! Мои родители прожили всю жизнь в любви и согласии без машины, заграницы и дорогих подарков!
– Это потому, что ваших родителей никто и не искушал, – заметила Клеопатра Михайловна. – Появись у вашей мамы богатый доброжелатель, который показал бы ей другую жизнь, неизвестно, как бы все получилось.
– Никогда ничего нельзя знать заранее, пока не попробуешь! – повторила вслед за Клеопатрой маленькая дама. Она, по-видимому, тоже была склонна к философии.
– Во-вторых, – неумолимо продолжало свою речь контральто, – вы утверждаете, что помогали мужу на первых порах. Так вот, моя милочка, это было давно. У людей короткая память. Теперь ваш муж уже и не помнит, как самоотверженно вы мыли полы в то время, когда он сдавал кандидатский минимум! Кроме того, у вас был и корыстный интерес. Вы ведь тоже были заинтересованы в том, чтобы он сделал карьеру!
– Откуда вы знаете про минимум? Вы знаете меня или моего мужа? – спросила пораженная Нина.
– Не имею удовольствия, как, впрочем, и желания познакомиться, – холодно отвечала Клеопатра. – Жизненный опыт мне подсказывает, что муж женщины, задающей глупые вопросы про любовь, непременно должен был чего-нибудь сдавать – кандидатский минимум или пустые бутылки.
Шторка, за которой скрывалась маленькая любительница философии, заколебалась от смеха.
– Ну и, наконец, вы должны понимать, что умение выслушать вашего мужа на кухне вечером вовсе не является такой уж заслугой – его с большим удовольствием может выслушать и любая другая женщина, или даже сделать вид, что слушает, а на самом деле будет озабочена тем, как его получше раскрутить на какой-нибудь не хилый подарок!
– Но я-то буду слушать его искренне! Без мыслей о подарке! – попробовала все-таки возразить Нина.
– А какая, в принципе, разница? Он-то ведь этого не знает! Ему кажется, что его обожают все женщины мира, а вы наивно полагаете, что он должен любить вас только за то, что вы есть, вот такая, на этом свете! – сказала ей из-за шторки тоном, будто разговаривает с непроходимой дурочкой, Клеопатра Михайловна. – Для него главное – кого ему приятнее видеть, с кем разговаривать, а сам подарок для богатого мужика не проблема!
– Не проблема… – эхом повторила Нина. Мысли такого плана были озвучены для нее впервые.
– Вот и выходит, милочка, что ваша ценность для богатенького теперь мужа вовсе не непреложная величина. Ведь так?
– Не знаю, – сказала Нина. – Вы говорили убедительно, но я все-таки надеюсь, что он меня любит.
– Любит… – вдруг совершенно другим тоном, без всякого сарказма протянула Клеопатра Михайловна, и та, вторая, женщина за шторкой тоже напряженно примолкла.
– А что вы понимаете под словом «любовь»? – Контральто наполнилось не только грустью, но даже и мировой скорбью.
– Привязанность, которую невозможно объяснить словами, – сказала Нина. – В каждый момент она либо есть, либо нет. Ее нельзя купить, но она может возникнуть сама по себе, сразу, непонятно откуда, но и постепенно, в результате напряженных и длительных усилий с какой-либо стороны.
– Это каких же усилий? – спросила Клеопатра Михайловна.
– Если человек, который хочет, чтобы его полюбили, работает над этим в течение длительного времени – нескольких лет, например, или даже, бывает, десятков лет, – доказывает делом, что он лучше, умнее, что он преданнее, чем другие, со временем его могут оценить и полюбить. Причем чувство возникнет само собой, его вовсе не придется оплачивать какими-то материальными благами.
Клеопатра Михайловна помолчала. Маленькая женщина тоже ждала, что она ответит.
– Да, такие истории случаются как исключение из общего правила, – наконец произнесла Клеопатра, – но чрезвычайно редко. А у большинства людей, создающих семьи, любви на самом деле никакой и не бывает, бывает одна ее видимость, или расчет, или просто люди соединяются от безысходности – на безрыбье и рак рыба.
Из-за второй занавески раздался тяжелый вздох.
– Вы, милочка, так ли уж уверены, что любите по-настоящему своего мужа?
– Уверена ли? – Нина помолчала. Она вспомнила надменный вид Кирилла, вспомнила его брюзжание по вечерам, вспомнила его фигуру, которая не вызывала у нее уже никакого желания… и сказала с вызовом: – Все равно я его люблю!
– Не обманывайте себя! – вдруг тоненьким голоском пропищала из-за шторки любительница философии.
«Не обманывайте себя… – как эхо за ней повторила Нина и быстро в уме переделала фразу наоборот: – Обманывайте себя!»
– Да, я себя обманываю! – прошептала она, но тут же засомневалась: – А если нет? Мне кажется, что, несмотря на все его поведение, на отсутствие желания близости, я все еще его люблю! Как это проверить? Я совсем запуталась, я ничего не знаю… – И вдруг она закричала громко, на всю большую комнату-раковину с отсеками-шторками: – Но если я уже не люблю его, так что же тогда делать?
– Жить, как живут все, и радоваться такой жизни! – ответила спокойно и по-деловому Клеопатра Михайловна.
– Если он меня не любит и я его больше не люблю, в чем же тогда смысл такой жизни?
– Жизнь – такая же ваша собственность, как и все другое на свете, – важно ответила Клеопатра. – Она вам дана, она принадлежит только вам, и больше никому. Вы потратили годы своей жизни на конкретного человека, представьте, что теперь его хотят у вас отобрать. Разве с этим можно смириться? Это все равно что отобрать у вас кусок бытия.
– Иногда даже старое пальто, которое прослужило много лет и обтерлось по рукавам и подолу, и то бывает нелегко отнести на помойку! – заметила тоненьким голоском любительница философии.
– Смысл вашей жизни – в борьбе! В умной политике, в стойкости духа, в хорошем настроении и внешнем виде, чтобы никто из более молодых и интересных особей не смог отобрать ваше сокровище, вашу половинку!
– Бороться за человека, которого, может быть, уже и не любишь? Разве это интересно? Разве не обидно, уже посвятив ему громадную часть жизни, посвятить еще и остаток? И может оказаться в конце концов, что еще несколько лет пройдут в бесплодной борьбе, а результат все равно окажется плачевным.
– Дурой не надо быть! – прогремело контральто из-за занавески. – Ты вкладывала в мужа жизнь, а жизнь – это деньги, так подари ее просто так кому-нибудь другому! И вовсе не факт, что более достойному!
– Жизнь – это деньги? – засомневалась Нина.
Любительница философии тоже настороженно замолчала, видимо, не знала, так это или не так.
– Почему же нет? – усмехнулась Клеопатра Михайловна. – Платят же деньги за здоровье, за пересадку органов? А тут не какая-нибудь тебе почка или даже сердце, тут – целая жизнь!