– Он подождет, – пообещал Петрович. – Он на работе.
– И хрен с ним, с этим афромедведем… – Лукаш показал дежурившим у входа неграм в цыганских костюмах средний палец левой руки, правая была занята стаканом. – Я еще вернусь!
– Вернешься-вернешься, – Петрович выпихнул Лукаша на улицу, отвел его на несколько шагов в сторону от двери. – Ну ты и набрался, парень…
– А сам-то… – хмыкнул Лукаш. – Кто посуду за столиком бил?
Лукаш отхлебнул из стакана, удивленно посмотрел на посуду, потом на Петровича. В стакане была вода.
– Значит, водичку пьем… – обиделся Лукаш. – Значит, некоторым впадлу выпить водяры за чудесное спасение Михаила Лукаша от грязной руки предателя родины? Сволочь ты, Петрович, после этого… Я тебя, кстати, сегодня уже сволочью называл?
– Наверное. Тебе нужно будет поработать над словарным запасом, сволочь уже не так чтобы в тренде… – Петрович достал из кармана сигареты, закурил. – Как-нибудь разнообразь выступление…
– Мудак… – с готовностью произнес Лукаш.
– Не-а, – покачал головой Петрович. – Не пойдет. Сволочь – это описание моего характера, без оценки интеллектуального уровня. Я очень горжусь своим интеллектуальным уровнем и альтруизмом, поэтому…
– Скотина, – предложил новый вариант Лукаш.
– Путь будет скотина, – подумав, согласился Петрович. – А сейчас закрой рот и послушай.
Лукаш молча кивнул.
Алкоголь каким-то чудом начал быстро выветриваться из его головы. Мир перестал покачиваться, дымка улетучилась. А ведь Лукаш так старался…
– Ты куда свой инфоблок дел, лишенец? – спросил Петрович.
– Не знаю… Наверное, в номере. А что?
– Как-то ты неправильно с техникой работаешь, мальчик. Я тебе еще не припомнил то, что ты свой мобильник вырубил в конце разговора с Колоухиным. Это наводит на разные мысли…
– И что?
– А то, что как-то ты себя ведешь неправильно, Миша, – тихо сказал Петрович. – Такое чувство, что тебе наплевать на…
– Наплевать, – Лукаш сплюнул на асфальт и растер плевок ногой. – Вот так. Причем – на все… И не стоит мне рассказывать, что нужно держать себя в руках, что недопустимо так себя вести… А мне – плевать! Какого черта я вообще тут делаю? И ты тут какого черта делаешь? Хотя да, с тобой понятно, ты архив Колоухина в оборот запускал. Так? Я только для этого был нужен? Только для этого? И жив я остался при налете только потому, что кто-то должен был подтвердить, что да, что украли плохие люди ноутбук с архивом…
– С тобой фэбээровец говорил? – тихо спросил Петрович.
– Этот, как его?.. – Лукаш пошевелил пальцами в воздухе. – Шейкмен? Говорил… Он про многое говорил… А ты откуда знаешь?
– Это я его просил с тобой пообщаться, – сказал Петрович.
– Про флешку? – уточнил Лукаш.
– Про все.
– И зачем?
– Просто так. Чтобы ты имел в виду. И если бы ты не похерил где-то свой инфоблок, то знал бы, что с этого дня правила игры в Вашингтоне изменились. – Петрович докурил сигарету, оглянулся в поисках мусорника, пробормотал «Какого черта, собственно?» и бросил окурок на тротуар. – Изменились правила, Миша. И если бы ты это знал, то, может…
– Что – может?
– Ничего, – Петрович закурил новую сигарету. – Президент США потребовал, чтобы миротворцев убрали из Вашингтона.
– Что? – не поверил своим ушам Лукаш. – Кто потребовал? Потребовал?
– Представь себе. Представь себе… Предупредил, что если миротворцы не исчезнут, то он объявит о своем уходе в отставку. Представляешь, что начнется, если он это сделает? Страну просто разорвет к чертовой маме… И так все держится на соплях…
– Ему что, давно не давали по ушам?
– Как тебе сказать… Сейчас ведутся консультации с переговорами, серьезные дяди наверху решают – стерпеть наглость или перестать играть в поддавки и расставить точки на всеми буквами. Но, на всякий случай, отдан приказ об отводе миротворцев в казармы, о передаче охраны периметра американцам… Официально – по требованию президента.
– А неофициально?
– Неофициально… Выяснили, что взрывы возле нашего чека – это действительно ракета с беспилотника. И, что самое неприятное, никто даже представить себе не может, откуда этот беспилотник прилетел. Из всего следует, что где-то есть центр управления, неподконтрольный ни нам, ни американскому президенту… Не исключено, что имеется где-то несколько сотен беспилотных штурмовиков, которые в любую минуту могут начать отстрел миротворческого контингента. Причем – совершенно безнаказанно. Европейцы не хотят нести потери. Наши… Наши тоже не хотят нести бессмысленные потери. А если мы продолжим работать, то… Кстати, неофициальные операции тоже велено прекратить. Под угрозой полной и немедленной дисквалификации.
– Это после гибели немецкой группы?
– И китайской. И европейской. И нашей…
– Наши тоже? Кто?
– Ты их не знаешь… Руководство восприняло все происходящее, как намек… очень прозрачный намек, и операции приказано свернуть на любом этапе. Даже на завершающем.
– Понятно… – протянул Лукаш.
– Ни хрена тебе не понятно, пацан! – в последний момент Петрович сдержался и не сорвался в крик. – Ни черта тебе не понятно. Ты – журналист, корреспондент информационного агентства. Я – руководитель местного корпункта этого агентства – и не больше. Если со мной что-то произойдет, то никто меня вытаскивать не будет, обратятся к местным властям, попросят принять меры, выслать полицейских к дому… или попросят ФБР расследовать мое похищение… или мое убийство. Вот теперь – понятно?
– Более чем…
– Если бы ты не оставил свой инфоблок в гостинице, то уже часа четыре знал бы об этом. И мог бы…
– Сбежать? Куда и как? – поинтересовался Лукаш. – На пузе через канадскую границу? Дома меня, боюсь, тоже никто не ждет… в смысле, ничего хорошего меня там не ждет… Ты разве не в курсе, почему меня из оперативников перевели в убивцы? Не в курсе, что по своему психологическому профилю я не гожусь в палачи и ликвидаторы? В бою – да, в бою я могу… а вот так, лицом к лицу, безоружного… Это ведь не ты выбрал способ устранения Колоухина? Тебе ведь указали способ… и исполнителя указали. У тебя ведь есть профессионал нужного профиля под рукой… Ведь есть же?
– Есть.
– Вот. Меня сунули… подставили, если хочешь… – Лукаш невесело усмехнулся. – Если бы меня кто-то убил после всего этого, то все было бы очень логично, и всех устроило бы… Он слишком много знал! И слишком много видел… Конечно, такого нужно убрать. Ты не поверишь… – Лукаш наклонился к Петровичу и перешел на шепот. – Меня даже генерал перед смертью предупредил, что меня после акции устранят… свои устранят, если чужие не успеют. Пулю в лоб из снайперской винтовки, например. Или прирежут при ограблении… Чик – и я на небесах!