И попробуй откажи!
Похоже, молодой нахал осознавал собственную силу и вел себя в его кабинете, как в борделе низкого пошиба. Единственное, что остается делать, так это не заметить его наглости.
— А кем вы приходитесь Валентину Викторовичу?
— Это мой дядя.
— Ладно, вижу, что вы переменили множество мест, очень надеюсь, что у нас вы останетесь надолго. Коллектив у нас неплохой, ребята все молодые, озорные, думаю, что вы с ними подружитесь. — Абрамов делал вид, что ничего не произошло. — К работе можете приступать завтра же. Инструктаж получите на месте. Начальником твоей смены будет Иван Степанович Федосеев. Работник он опытный. Можно сказать, уже старик, но дело свое знает куда лучше молодых и разгильдяйства на работе не потерпит.
— Понятно, — привстал Захар. — К порядку я тоже привык. В тягость не будет. А что там у вас случилось, будто кто-то на охрану «наехал»?
— А разве дядя не рассказывал? — удивился начальник охраны.
— Так, упомянул что-то, — признался новый сотрудник.
— Ну, ничего, выйдете на работу, вам все расскажут в деталях.
* * *
Рабочий день Маркелова на новом месте сюрпризов не принес. Все выглядело до обыкновенного просто. Начальник смены — Иван Степанович Федосеев — дружески хлопнул его по плечу и весело поинтересовался:
— В армии служил?
— Было дело, — сдержанно заметил Захар, не решаясь вдаваться в подробности.
— Вот и отлично, — неожиданно возрадовался старик. — Будешь стоять на воротах, в «глазок» смотреть, кто подъехал. Спросишь пропуск, все как положено, а если возникнут хотя бы сомнения, связывайся со мной. Я распоряжусь!
— Понял, — задорно отозвался Захар, — а стульчик к воротам можно припереть, чтобы ноги не уставали? Федосеев с интересом уставился на новенького:
— А ты, я вижу, комфорт любишь.
— А кто ж его не любит, — дерзко, не соблюдая дистанции, отозвался Захар.
— За комфорт платить нужно, — очень серьезно заметил Иван Степанович. — А потом, ведь начало твоей трудовой деятельности отметить нужно. Без этого здесь никак. Традиция такова! Не я начинал ее, и не мне забывать, — как-то торжественно подчеркнул старик. Судя по его отвислым щекам, на которых отчетливо обозначились крохотные ручейки лопнувших сосудов, он понимал толк в крепких напитках. — Иначе работа не заладится.
— За этим делом не станет! — объявил бодро Захар. — Как смена закончится, так и вспрыснем под жабры.
Кроме старика, в его смене было еще два человека. Первого все звали Гарик. Это был крупный мужчина лет тридцати, с сонливым выражением лица, как будто он только что отошел от многомесячной спячки. Его движения были заметно заторможены и ленивы, словно он делал снисхождение всем присутствующим. Второй — немного постарше Захара, сухощавый и выцветший, как мартовский кот. Он ходил пружинистой, легкой походкой и напоминал бывшего гимнаста. Звали его Егор.
Оба оказались москвичами и жили в пределах Садового кольца. К Захару они отнеслись покровительственно, как это случается со столичными жителями при встрече с дремучей провинцией. И лишь однажды Маркелов уловил неприязненный взгляд Гарика, который смотрел на нового сотрудника, как на дешевую лимиту, решившую в скором порядке изгадить все московские подъезды.
Маркелов решил присмотреться к Гарику.
День протекал обыкновенно. Даже где-то скучновато. Похоже, что такой же тоской маются и все остальные. Но скоро он убедился, что это не совсем так:
Федосеев баловался кроссвордами, а Гарик листал красивые и толстые журналы с грудастыми тетками на цветных вкладышах. А кроме того, все нещадно эксплуатировали телефон, и казалось, что в интимных отношениях с охраной состояла половина гражданок столицы.
Однако увлечения сотрудников не отражались на работе — дело свое они знали неплохо. Были недоверчивы и придирчивы одновременно. Впрочем, когда отвечаешь за выдачу оружия, другого отношения быть не должно. В этот день Захар стал невольным свидетелем того, как они отказали в выдаче пистолета вохровцу, проработавшему в охране пятнадцать лет, лишь только потому, что тот позабыл служебное удостоверение.
Ночь прошла спокойно. Дважды подъезжал наряд патрульно-постовой службы и, выпив на дармовщинку кофейку с бутербродами, уезжал в ночь.
Невольно Захар стал присматриваться к подъехавшему наряду, ожидая, что кто-нибудь из них покажет ему условленный знак. Но через минуту общения с ними понимал, что сержантов милиции ничего не интересует, кроме получения мзды с частного предпринимателя. Впрочем, судя по их намекам, у них имелась еще одна страстишка — девочки с Тверского бульвара. Похоже, что за свой покой барышни расплачивались с неунывающими сержантами собственными телами.
Часа за два до конца смены к Захару подошел Егор.
— Ты грозился отметить с нами начало трудовой деятельности, — и, задержав холодные, чуть пытливые глаза на лице Захара, уточнил:
— Или все-таки пошутил?
— Базара нет! — охотно откликнулся Маркелов. — Что я не понимаю, что ли, — И, как бы спохватившись, добавил, посмотрев на часы:
— Но ведь смена!
— Через пятнадцать минут подойдут двое наших. Они вместо нас подежурят.
А мы с тобой за водярой смотаемся. Идет?
— Заметано! — с воодушевлением ответил Маркелов, словно бы предвкушая нешуточное веселье.
Так и случилось. Не прошло и получаса, как раздался хозяйский звонок, и следом, опережая возможный вопрос, раздался развязный окрик:
— Степаныч! Ты что, уснул, что ли, там? Свои это! На мониторе Захар рассмотрел двух людей в камуфляжной форме. Похоже, те самые, о которых говорил Егор.
Открывать он не спешил, приучая гостей к дисциплине, и, потомив несколько минут, спросил:
— К кому?
— Ты чего, охренел, что ли? — завозмущался один из пришедших, с рыжеватой коротенькой шевелюрой. — Своих не узнаешь?
Лицо второго показалось Захару знакомым. Он невольно вздрогнул, подумав о том, что встреча могла состояться в одном из кабинетов на Петровке.
— Похоже, что парень из новеньких. Он нас еще не знает. Эй, как там тебя, позови Степаныча, скажи, что свои пришли.
Знакомым был даже голос, чуть шепелявый, с претензией на значимость.
Маркелов включил селекторную связь и проговорил:
— Здесь пришли двое. Говорят, к Степанычу.
— Пусти, — раздался добродушный голос Федоссeича. — Это свои ребята, тебе с ними работать.
— Понял, — отозвался Маркелов и, предчувствуя самое недоброе, открыл дверь.
Захар вспомнил его мгновенно, едва тот перешагнул порог. Это был тот самый тип, с которым он сцепился в последний раз в ресторане. С минуту гость рассматривал Маркелова, вспоминая его, а потом, обнажив в усмешке фиксу, произнес просто, как будто пришел лишь затем чтобы навестить его.