Сооружение пирамиды из ящиков и кулей оказалось делом хлопотным. Старые ящики разваливались в руках молодого человека, кули лопались, и из них сыпалась труха. Генрих беззлобно чертыхался и начинал все сначала. В конце концов, у него получилось вполне устойчивое сооружение, даже с каким-то подобием лесенки.
– Фу-у-у… – выдохнул он и сказал: – Все… Сейчас чуть передохну и попробую открыть люк.
– У тебя все получится, вот увидишь! – выкрикнула Саша, не замечая того, что уже переняла подбадривающие интонации своего нового друга.
– Само собой, – спокойно ответил Генрих и, вручив Саше еще и спичечный коробок, полез на пирамиду ящиков и мешков.
Саша, продолжая светить ему уже заметно слабеющим лучом мобильника, принялась твердить про себя: «Он откроет! Он обязательно откроет!»
Генрих кряхтел вверху. На Сашину голову посыпался песок, потом стало падать что-то вроде мелких камешков. Один здорово оцарапал ей щеку, но девочка даже не ойкнула. А потом она сумела сдержать волнение, когда окончательно погас мобильник. Она спокойно положила его в карман и хотела чиркнуть спичкой, но Генрих, тяжело переведя дух, крикнул ей сверху:
– Не трать спички, Саш… Открывать можно и в темноте…
Она согласилась. В темноте так в темноте. Она верит ему. Она верит в него. Все непременно будет хорошо.
Еще довольно долго на Сашу сверху сыпались какая-то труха и острые камешки, потом вдруг послышался скрежет и скрип, будто давно не смазанных петель, хлопок откинутой крышки, и в подвал хлынул свет. Саша зажмурилась. Когда она не без труда открыла глаза, Генрих уже спрыгнул вниз.
– Давай, Саша, лезь, – сказал он. – Там совсем немного надо подтянуться на руках. Я не смогу тебя подсадить. Думаю, это сооружение нас двоих не выдержит.
– Страшновато немного… – прошептала Саша, которая вообще-то редко чего-то боялась.
– Брось, Сашка! Там солнце! Тепло! Наверху все в порядке!
Саша сама не знала, что ее тревожит. Уж конечно, не свет белого дня и не то, что ей придется подтягиваться. Она – девочка спортивная. Саша пыталась определиться с тем, что ее пугает, и вдруг поняла. Здесь, в подземельях, было все просто (как ни странно это может прозвучать): они двигались к цели, преодолевая трудности и препятствия. Они были заодно и очень нужны друг другу. А что будет там, на поверхности, в обычной жизни? Саша поняла, что ее совершенно не волнует найденный ларец, который, скорее всего, имеет немалую историческую ценность. Ей хотелось бы сохранить то единение с Генрихом, которое возникло под землей. Она хотела бы гордиться им всегда.
– Ну что же ты, Саша? – спросил он, а она подошла к нему, опять ткнулась лбом в его грудь и, очень волнуясь, сказала:
– Если бы не ты…
– Если бы не я, ты сюда вообще не полезла бы.
– Но тогда не нашелся бы ларец.
– Не стоит он того… – Голос Генриха дрогнул. – В общем, ты ведь могла погибнуть…
– И ты…
– Я… да… Но вот если бы ты – это совсем другое…
Саша подняла голову, быстро чмокнула его в щеку и полезла на кучу ящиков и кулей. Подтянуться действительно пришлось. И было непросто. Хорошо, что Генрих не стал ее пугать тем, что лаз все равно остался высоко. Саша старалась не зацикливаться на этом. Она уцепилась руками за край люка и стала осторожно подтягивать к нему тело, как к перекладине брусьев в спортивном зале. Когда удалось лечь на этот край грудью, Саша долго переводила дух.
– Ну как ты там? – раздался снизу голос Генриха, глухой и далекий.
Это сразу подстегнуло Сашу. Он не должен там остаться. Пирамида весьма ненадежна, а он наверняка захочет вытащить еще и тяжелый ларец. Саша выползла на поверхность и, не оглядываясь вокруг, крикнула в темноту подвала:
– Все в порядке! Генрих! Не тащи ларец! Опасно! Ну его! Потом можно с какой-нибудь лестницей прийти!!!
– Хорошо! – отозвался он, и Саша в изнеможении легла навзничь, уставившись в синее теплое небо. Как же хорошо здесь, наверху! И как же она устала… Руки дрожат… Все тело дрожит… Вот она сейчас с минутку отдохнет и поможет Генриху выбраться, хоть руку протянет… Хотя она может только помешать… Ладно, придется действовать по обстоятельствам.
Первым на свет все же появился ларец. Те бриллиантики, которые очистились от пыли, мгновенно вспыхнули тысячами искр. Но Саше было не до них. Она боялась, как бы Генрих не обессилел.
– Ну давай, миленький, давай… – шептала она, не замечая, что говорит вслух.
Генрих только положил руки на край лаза, когда Саша явственно услышала шум разваливающейся под ним пирамиды. Парень охнул и, видимо, повис на руках. Саша представила, как он срывается и падает на острые обломки ящиков. Это было непереносимо. Но она уже усвоила стиль самого Генриха. Она не стала визжать от ужаса, хотя ей очень хотелось. Она села возле лаза и принялась приговаривать:
– Это ничего, Генрих! У тебя все получится! Ты же сильный, я знаю! Если уж я подтянулась, то и у тебя получится! Давай мне руку!
– Не мешай… – с трудом прошептал он.
Саша замолчала. Он не должен тратить силы на разговор, а она, конечно же, не сможет ему помочь. Если он только оторвет руку от края люка, то рухнет вниз. У него все получится без нее! Обязательно получится!
И у него получилось. Сначала показалась голова с багровым от чудовищного напряжения лицом, потом плечи, и вот он уже лежит грудью на краю лаза и отдыхает, как это делала Саша. Потом подтягивается еще, выползает наружу весь, тоже переворачивается на спину и затихает с закрытыми глазами.
– Вот видишь… все получилось… – произнесла Саша дрожащим голосом.
Генрих вздохнул и прерывисто проговорил:
– Не получилось бы… Рухнул бы… Но нога нащупала какой-то выступ в стене… Можно было упереться… Иначе бы все… кранты…
– Нет! Не кранты! Не могло быть никаких крантов! – Саша подползла к Генриху и положила голову ему на грудь, прямо на грязную и рваную футболку. И они так пролежали достаточно долго, пока не отдохнули и не набрались сил.
Саша первой подняла голову и наконец огляделась. Они находились в каких-то развалинах. Их окружали остатки кирпичной кладки. Сохранившиеся стены были невысокими и щербатыми.
– Где мы, Генрих? – спросила Саша и тут же сообразила: – Это остатки монастыря, да?
Парень приподнялся на локтях, сел, тоже огляделся, после чего согласно кивнул и сказал:
– Да, это то, что осталось от монастыря. Здесь недалеко во время войны проходила передняя линия обороны Тулы. В город немцев не пустили, а тут были страшные бои. Кстати говоря, Красилово все заново отстроено. Из старых всего два дома сохранилось. Тот, в котором твоя бабушка живет, и еще один. Там сейчас наш одноклассник проживает, Севка Петрищев.
Саша поднялась на ноги и подошла к люку, из которого они только что вылезли. Ей вдруг показалось странным, что до сих пор никто еще не забрался в бабушкин подпол, пройдя через подземный ход.