Слежку он заметил еще тогда, когда вышел из машины на свежий воздух. Двое осторожно и бесшумно крались за ним, не отставая и не приближаясь, и не сводя с него стволы автоматических карабинов «HK-417».
Отмахав по лесной дороге метров триста, человек остановился у старой водонапорной башни, помнящей еще президента-коммуниста Гомулку, вытащил руки из карманов плаща и, сложив их рупором, громко сказал:
— Панове, не стреляйте, есть разговор.
Минуты через три слева от башни тихий голос на польском приказал:
— Idź do mojego głosu, panie.
Человек уверенно пошел на голос и метров через пятьдесят увидел сидящего на корточках за стволом ели бойца, направляющего ему в грудь ствол «НК-417». Еще как минимум один боец, искусно замаскированный, целился ему в спину из зарослей папоротника.
— Дзень добре, пан офицер, — сказал человек в плаще. — Я к пану Валевскому. С личным посланием от господина Стрельченко.
У целившегося в него поляка не дрогнул на лице ни один мускул, но человек в плаще знал, какая буря эмоций бушует сейчас в душе бойца отряда GROM.
А действительно. Вот так прячешься, прячешься в пущах, комаров кормишь, охраняешь очень важного и нужного человека, а тут какой-то хрен с бугра приходит и нагло заявляет, что он пришел от врага Польши — врага номер один.
Ствол карабина даже не дрогнул ни на сантиметр, когда поляк сделал жест рукой:
— Szukamy się, pan…
Человек только успел ухмыльнуться, как сзади ему накинули черный мешок, стянули руки пластиковыми наручниками и обыскали. Вынув все из карманов, его взяли за предплечье и долго водили по лесным тропам, стараясь запутать.
Наконец странный человек вместе с сопровождающими прибыл на объект. С конца восьмидесятых, после падения коммунизма, этот объект отошел от Słuźba Bezpieczeństwa МВД ПНР к Министерству обороны новой Польши и был, естественно, законсервирован. Во всех документах он значился как «Быдгощ-35», однако ни к городу Быдгощу, ни к к цифре 35 отношения не имел. Заложенный в конце семидесятых комплекс подземных убежищ и хранилищ, замаскированный под интендантскую часть Надвислянской бригады МВД, предназначался для того, чтобы в час «Х» изолировать от общества наиболее активные антисоветские элементы. Короче говоря, это была секретная правительственная тюрьма. Самое смешное, что ее ни одного дня не использовали по назначению. Когда в 1981 году Войцех Ярузельский совершил военный переворот (единственный, кстати, в социалистических государствах), подземная тюрьма для диссидентов была еще не закончена. А когда ее закончили, настали другие времена и подул ветер перемен, сокрушивший социализм.
Так что объект «Быдгощ-35» был на глубокой консервации, пока о нем не вспомнили с первыми выстрелами Третьей мировой. Сейчас здесь, на глубине десяти метров под землей, в окружении своей семьи и полсотни отборных бойцов специального отряда GROM, скрывался от русской разведки тайно избранный на этот пост председатель Комитета национального освобождения Польши, бывший президент и бывший лидер профсоюза «Солидарность» пан Лех Валевский.
Ситуация для нормальных людей полностью идиотская, зато для поляков абсолютно нормальная. После того как две недели назад Варшава пала и была объявлена «демилитаризованной зоной», официальное правительство во главе с президентом Ярославом Квачиньским исчезло в неизвестном направлении, бросив страну и армию на произвол судьбы. Об их местонахождении не знали даже американцы. Паны, особенно из числа военных, подумали, что надо найти авторитетного поляка как на Родине, так и за границей, который может стать неформальным лидером сопротивления. Через пару дней военные выбрали лидера (не спрашивая его согласия) и отправили к нему ходоков. Как к Ленину.
Пенсионер Лех Валевский, о котором русские оккупанты, естественно, напрочь забыли, несказанно удивился позднему визиту и, выслушав предложения, согласился. В ту же ночь его привезли в это подземное убежище.
Все-таки он был настоящим патриотом своей страны. Каково же было его разочарование, когда его, отстранив от реального принятия дел в Комитете, заперли под надежной охраной на секретной базе, доверив ему зачитывать ежедневные патриотические новости, составленные отделом пропаганды. Записи в цифровом виде передавались на подпольные радиостанции, сетью разбросанные по воеводствам. Голос Валевского знала и помнила вся Польша от Поморья до Карпат, и его горячие и искренние обращения будоражили польский народ.
Человек в плаще стоически перенес все перипетии путешествия и не издал не звука, когда оказался вместе с сопровождающими в «предбаннике» подземного убежища.
С него наконец сняли осточертевший черный мешок и освободили руки, ему в глаза ударил яркий люминесцентный белый свет, как в операционной.
Перед ним, изучая его удостоверение, сидел мрачный польский подполковник с очень недобрым лицом.
— Что, и сесть не предложите? — осведомился человек, растирая запястья.
— Садитесь, пан Гуков. — Подполковник указал на металлический стул. Примерно минуту он изучал лицо незваного гостя, потом спросил:
— Так что вам надо от пана Валевского?
— Я уже сказал вашим людям из патруля. У меня к нему личное послание от Стрельченко.
Поляк фыркнул и откинулся на спинку стула. Говорил он по-русски почти без акцента, резким, лающим голосом.
— Вы что, совсем обнаглели? Вы приперлись сюда и хотите…
— А ну не повышайте голос! — рявкнул в ответ гость. — Я спецпредставитель главы государства Русь на Западном стратегическом направлении. И я встречусь с Валевским, хотите вы этого или нет. Подумайте хорошо, подполковник, как я вас нашел? Мы вашу секретную берлогу уже неделю пасем. Стоит мне щелкнуть пальцами… — И Гуков ими громко щелкнул. — Так от вас здесь ничего не останется.
— От вас, между прочим, тоже.
— Если я сюда пришел, значит, должен был об этом догадаться, подполковник… Здесь ведь все люди взрослые..
Дверь открылась, и в помещение вошел упитанный и абсолютно седой мужчина с залихватскими усами и типично славянским круглым лицом.
Подполковник и гость в плаще синхронно встали со стульев, приветствуя вошедшего.
Валевский махнул рукой, разрешая им садиться.
— Итак, пан Гуков, что вы хотели мне сказать от имени руководства Руси? Учтите, у меня не так много времени.
Русский чуть наклонил голову, но упрямо повторил:
— Это сообщение я должен передать вам лично, без свидетелей.
— Исключено! — вскинулся подполковник, но Валевский жестом остановил его.
— Брось, Людвиг. Если пан Гуков здесь, значит, нас обнаружили и давно могли уничтожить. Но со мной хотят поговорить. Я его выслушаю, с глазу на глаз… Иди отдохни.
Подполковник кивнул и вышел, пожирая русского полным ненависти взглядом.