— Даже они, хотя бэр-маркадов истребить труднее, чем прочих. И уж если их Матерь отложит достаточно много яиц…
— Говорят, — перебил его Конопушка, — в Рёберном лесу видели бэр-маркадов.
— Видели и уничтожили, — кивнул учитель. — Для того стражники из Горелого Шандала и ездят на разведку в лес, и не только.
— Значит, нам ничего не грозит?
— Сложно сказать. Те бэр-маркады, по словам стражников, были разведчиками. Никто не знает, откуда они взялись. Но если пришли один раз, могут прийти снова. И если вовремя их не уничтожить, они могут отыскать Шандал и даже Врата… Хотя, — добавил учитель, — вряд ли это когда-нибудь случится.
«Вряд ли это когда-нибудь случится… — эхом отзывалось у Ярри в ушах. — Вряд ли… когда-нибудь… вряд ли…»
Великая Матерь «скоморохов» повернула голову и потянулась клешнями к стонущему Конопушке.
Ярри закусил губу и прыгнул.
* * *
Он не сумел бы уследить за всем, что произошло в следующие несколько мгновений, даже если бы неким крылатым призраком парил высоко под потолком. Тем более не успел бы осмыслить всё это.
Ярри знал: у него будет всего одна попытка. В лучшем случае. Если очень повезёт.
Пока бэр-маркад нёс его по тёмным коридорам, Ярри постарался незаметно размять ноги, напрягая и расслабляя мышцы. От ног зависело всё.
Он прыгнул. Прыгнул неудачно — не так высоко, как хотел. Упал прямо на голову Матери и начал соскальзывать вниз.
«Гвардейцы», к счастью, отвлеклись на двух последних дарителей. Те вместо того, чтобы бежать дальше, остановились и даже собрались было вернуться. Может, хотели помочь, но «гвардейцы» встретили нарушителей гневным шипением. Самцы попятились, однако уходить не желали. «Гвардейцы» бросились в атаку.
Ярри мог об этом только догадываться. Он слышал шум за спиной и стоны Конопушки, но сейчас весь превратился в копьё, летящее к цели: для Ярри не существовало ничего, кроме того места, где голова Матери крепилась к туловищу. Он судорожно пытался нащупать ногами хоть какую-нибудь опору. Голова была склизкой, гладкой, пальцы съезжали… Он ударил ногой — и вдруг оттолкнулся от чего-то. (От клешни, которой Матерь хотела схватить Конопушку.)
Рывок — и Ярри оказался наверху.
Оглянулся. Знал, что это всего лишь бессмысленная трата времени, но ничего не мог с собой поделать.
«Гвардейцы» превратили обоих дарителей в кровавое крошево. Теперь стояли полукругом перед Матерью, наверное, хотели запрыгнуть вслед за Ярри, но их госпожа издавала встревоженное пыхтенье и размахивала клешнями. Конопушка лежал прямо перед её мордой.
Непоседа кивнул сам себе (всё шло так, как он хотел!)… и с криком рухнул на колени, когда резкая судорога прошла по белёсой спине. «Гвардейцы» вдруг начали жужжать на какой-то невероятно высокой, сводящей с ума ноте. Этот звук ввинчивался в уши, обжигал кожу, пробирался невидимыми пальцами в самое нутро и скородил там — медленно, паскудно.
Ярри закричал от боли и страха. Снизу, из-под туши, хлынул ослепительный ржавый свет. Выплеснувшись из невидимого отверстия, он охватил всё вокруг и словно растворил в себе стены и потолок зала. Склизкая глыба провалилась куда-то вниз, и Ярри полетел вслед за ней.
Но прежде всё-таки успел выхватить нож и полоснуть по тоненькой складке кожи между туловищем и головой — молча и сосредоточенно, как они с Конопушкой, бывало, отмахивались от шайки Рвачей на Рябых пустырях.
* * *
Смотреть по сторонам не было времени, но краем глаза Ярри видел гребень бархана и солнце, сочившееся жаром справа от него. Песок под ногами ещё не прогрелся — значит, солнце взошло недавно. Падать в горячий песок он бы не хотел.
Ярри никогда не думал, что будет так радоваться солнцу, что вообще, когда придёт время умирать, обратит внимание на солнце.
Он не думал, что умрёт так рано.
Прямо у Ярри над головой вспыхнул и погас портал. Непоседа даже не поглядел туда.
Он держал в руке нож и стоял так, чтобы Конопушка оставался за спиной. Конопушка тоже был здесь. Может, без сознания. Может, уже мёртвый. Может, так было бы лучше для них обоих.
Матерь уже издохла, но «гвардейцы» остались живы. Они подступали. Молча.
Он стоял, сжимая нож в руке, как стоял не раз в переулках на Рябых пустырях. Разница заключалась в том, что рядом не было Конопушки, что Конопушка, вражье семя, подвёл его. Отправляясь на Пустыри поискать что-нибудь на продажу старьёвщикам, они всегда держались вместе и знали, чем рискуют. Им могло повезти (иногда действительно везло), но чаще Рвачи находили их и пытались обобрать. Если удавалось, Ярри с Конопушкой убегали, если нет — стояли до последнего. Госпожа Синнэ очень злилась, когда видела их порванные штаны и ссадины; она, конечно, думала, что это всё «детские шалости». Порой она была очень наивной, госпожа Синнэ.
Это были две разных жизни: в Храме и за его пределами. Если бы Ярри предложили выбирать, он, конечно, отдал бы предпочтение первой. Но никто никогда не оставлял ему выбора. Ни ему, ни Конопушке, ни другим храменятам.
Иногда он даже жалел, что знал что-то ещё, кроме Пустырей и трущоб. Это «что-то кроме» только всё усложняло. Ты начинал размышлять и взвешивать, думать о вещах совершенно бесполезных, если ты — всего лишь мальчишка-сирота в захолустном городке.
И вот он стоял сейчас с ножом против бэр-маркадов-«гвардейцев», один против семи (хотя хватило бы и одного…) — стоял, по-глупому скалясь. Солнце светило пока ещё не слишком ярко. Поднимался ветер. С удивлением Ярри вдруг осознал, что счастлив злым, горьким счастьем. Их Великая Матерь теперь — Великая и Дохлая. А он… он поступает так, как только и следовало поступить.
— Ну давайте, блохи обожравшиеся!
«Гвардейцы» разом загудели — совсем недавно он уже слышал эту пронзительную болезненную мелодию. Они попятились, снова выстроились в круг; на Ярри внимание даже не обращали. Это отчего-то показалось ему оскорбительным.
Ветер усиливался, вздымал в воздух горсти песка — и вдруг вслед за очередной песчаной волной на гребень бархана выметнулись силуэты — выметнулись и стремительно ринулись вниз, к Ярри и «гвардейцам». Те загудели надсадней — и прямо под бэр-маркадами, на песке, появился небольшой сияющий круг. Мигнул. Запульсировал, увеличиваясь.
Через края туда посыпался песок, хлынул водопадом, — и туда же прыгнули «гвардейцы».
Прежде чем первый всадник подъехал к Ярри, круг мигнул и схлопнулся в точку: пропал.
— Кровь Рункейрова! Гляньте, это же наши заморыши из Храма. А мы тут головы ломаем, как их в лесу искать!
Ярри хотел возразить, дескать, кто ещё заморыш, но ноги как-то странно задрожали. Он судорожно взмахнул руками, чтобы не потерять равновесие, и понял вдруг, что лежит, уткнувшись щекой в песок. Хорошо хоть было утро и тот ещё не успел нагреться.